неприступном месте. Золотого венка удостоился мало кому известный молодой гастат Аврелий Виктор II когорты VII Клавдиевого легиона. Легионер заколол варвара и продержался на гребне несколько драгоценных мгновений. Сбитый озверевшими даками с ног, Виктор потерял сознание. Меммий с Фортунатом прикрыли «мальчишку» щитами.

– Клавдианцы! Ко мне! – неистово вращая мечом, матерясь, призывал иммун. – Птенчик Виктор погибает! Позор орлам VII Клавдиевого легиона, если прибьют сегодняшнего героя! Щенок заработал пять тысяч сестерциев и крепостной венок!

– Бар-р-ра-а-а!! – гремели карабкавшиеся по лестницам солдаты.

В распахнутые ворота Апулы ворвалась галльская и германская кавалерия. Куски черепицы и булыжники полетели в конников. Квиета с разбитой головой уволокли чернокожие мавры. Резня закипела между домами, на крышах и чердаках. Даже дети вставали рядом с родителями. Манипулы шли вперед только по трупам. Сабитуй, начальник апуланского гарнизона, вывел из крепости всех, кого смог. Сын его, Тарскана, с горстью смельчаков прикрывал отход. Гигантские языки пламени раскаляли железные пластины доспехов. Удушливый серный дым полз по всему городу. Над невысокой кровлей храма Замолксиса, в центре, взвился легионный орел и штандарт с изображением императора. Апула была взята. Теперь прямая дорога лежала на Сармизагетузу. В воздухе вились стаи ворон. Квесторы и корникулярии считали потери, но каждый, от легковооруженного до кавалериста, понимал: конец войны – это взятая Сармизагетуза. Еще потрепанные манипулы приводили себя в порядок и стаскивали в одно место погибших, а когорты V Македонского, XIII Сдвоенного и I Минервиного легионов выступили по дороге на юг. Не было никаких обозов. Метательные машины катились на колесах среди марширующих центурий.

Прячьте, мамы, дочерей,Мы ведем к вам лысого развратника.

Вечная песня вечных легионов неслась над колоннами. Порою в походные порядки врывались группы смельчаков из даков: храбрецы костобоки, карпы, патакензии грудью прикрывали путь к сердцу Отчизны. И гибли, выстилая телами склоны гор и стволы засек. Ветераны когорт рассматривали убитых врагов. Качали волосяными щетками гребней.

– Не тот стал Децебал, не тот! Видно, и вправду пошла на убыль дакийская сила.

* * *

... Траян вызвал к себе Авла Корнелия Пальму. Легат отдал последние распоряжения к выступлению, нахлобучил шлем. Здоровяки преторианцы расступились, пропуская его в палатку.

– Как ты думаешь, Корнелий, сколько еще продержится Децебал?

Не удивляясь вопросу, Пальма прикинул:

– Может, год. Может, два.

Император заинтересовался:

– Почему так много?

– Хорошо, если царь варваров попадется нам в Сармизе. А если он успеет уйти, как уходил до сих пор, думаю, нам еще придется повозиться.

– Децебал, живой или мертвый, уже не имеет для нас никакого значения, – жестко сказал Траян, – его царство полностью в наших руках. Я целиком полагаюсь на тебя, Авл. Дакии, я имею в виду варварской Дакии, той, что представляла для империи опасность, теперь не существует! Есть имперская провинция Дакия. У гидры отрублена одна голова. Настал черед подумать о второй!

Полководец непонимающе сощурился. Император пристукнул кулаком о ладонь.

– Слушай приказ! Ты не поведешь когорты на Сармизагетузу. С этим справится любой трибун. Ты возьмешь потрепанный IV Скифский легион, несколько вексиллатионов германцев и британцев и отправишься в Азию! IV Скифский передашь Цельзу. XII Молниеносный переходит под твое командование. Легат VI Железного подчиняется тебе. Пока все. Мне нужны укрепленные лагеря в Сирии и Аравии! Стоянки и источники воды! Иди, Авл, и да хранят тебя бессмертные боги!

Выйдя на свет, Корнелий Пальма потянул носом воздух. Повсюду солдаты выдергивали из земли колья, сворачивали палатки, грузили обозные телеги.

Легат поправил перевязь с мечом.

– Так, значит, за Дакией – Парфия...

Где-то за палисадом затрубили букцины.

8

Пот струился по плечам и груди. Крепко затянутые половины кожаного панциря стесняли дыхание. Но пальцы, с нечеловеческой силой сжимавшие заводной рычаг, продолжали делать привычную работу. Скориб накручивал правый канат башенной баллисты. Над левым корпели сыновья. Девятнадцатилетний Мукапор весь побагровел от натуги. Семнадцатилетний Сирм время от времени отвлекался посмотреть на подступившие внизу центурии римлян.

– Сброшу туда! – свирепо рявкнул отец младшему. – Быстрее перехватывай! Их встретят и без тебя!

В воздухе засвистели стрелы. Римские лучники поддерживали штурмующие сотни. К стрелам прибавились камни от пращей. Балеарские и лузитанские пращники прицельно забрасывали просветы между зубцами. Черный речной голыш звякнул о шлем Сирма.

– Труса камень сам ищет, – усмехнулся Скориб. – Теперь, сынок, можешь быть спокойным, сегодня тебя боги больше испытывать не будут!

На нижние опоры метательной машины со стоном повалился пронзенный стрелок дак. Мукапор с братом проворно оттащили убитого в сторону. Заскрипели колеса исполинских осадных башен. Прикрывшись сплошным черепашьим панцирем из составленных щитов, римские манипулы толкали гелеполы к стенам Сармизагетузы. С насыпи сухо затрещали аппараты Траяна. Дымные серные снаряды по высокой дуге понеслись через укрепления на крыши домов. Скориб поднял руку с грязным красным флажком:

– Лупи!

Дакийские баллисты и скорпионы открыли ответную стрельбу. Мукапор выбил удерживающую шпильку. Грубо обколотый пудовый булыжник, брошенный машиной, упал в самую середину «черепахи». Треск. Вопли. Проломив три-четыре щита, снаряд убил и изувечил несколько легионеров. Строй на секунду смешался.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату