Он занимался на море танком.Мы числим контрабанду неприличнымЗанятием, а грабежи — грехом.Но не понес за грех он наказанья,А накопил большое состоянье.126Улавливал он в сети и людей,Как Петр-апостол, — впрочем, скажем сразу,Немало он ловил и кораблей,Товарами груженных до отказу,Присваивал он грузы без затей,Не испытав раскаянья ни разу,Людей же отбирал, сортировалИ на турецких рынках продавал.127Он был по крови грек, и дом красивыйИмел на диком острове Циклад.И жил свободной жизнью и счастливой,Поскольку был достаточно богат.Не нам судить, читатель мой пытливый,В каких он прегрешеньях виноват,Но дом украсил он лепной работой,Картинами, резьбой и позолотой.128Имел он дочь — красавицу. За нейПриданого готовил он немало,Но дочь его Гайдэ красой своейБогатства блеск бесспорно затмевала.Как деревцо, в сиянье вешних днейОна светло и нежно расцветалаИ нескольким искателям в ответУже сказала ласковое «нет».129И вот, гуляя вечером однажды,Жуана на песке она нашла,Бессильного от голода и жажды.Конечно, нагота его моглаСмутить девицу — это знает каждый,Но жалость разом все превозмогла.Нельзя ж, чтоб умер он, такой пригожий,И главное — с такою белой кожей!..130Но просто взять его в отцовский дом,Она считала, будет ненадежно:Ведь в помещенье, занятом котом,Больных мышей лечить неосторожно,Старик владел практическим умом,И voоg[14] бы подсказал ему, возможно,Юнца гостеприимно подлечив,Его продать, поскольку он красив.131И вот она, служанки вняв совету(Служанкам девы любят доверять),Жуана отнесла в пещеру этуИ там его решила посещать.Их жалость возрастала; дива нету:Ведь жалость — это божья благодать,Она — сказал апостол Павел здравоУ райских врат на вход дает нам право!132Костер они в пещере развели,Насобирав поспешно и любовноВсе, что на берег волны принесли,Обломки весел, мачты, доски, бревна.Во множестве здесь гибли корабли,И рухляди трухлявой, безусловно,По милости господней, так сказать,Хватило бы костров на двадцать пять.133
