– Съездил в магазин и заодно в автосервис. Колесо проколол в первый же день. Лейла! – он посмотрел на Мадину. – Не хочешь прокатиться по городу?

– Поехали, – поняв, что это не предложение, а приказ, согласилась она.

Спустя полчаса они вышли из машины в каком-то переулке без названия и направились через сквер. Вскоре из-за деревьев показалась водная гладь.

– Это Головинские пруды, – пояснил Мустафа и, сделав лицо озабоченным, огляделся по сторонам. – В общем, так, в номерах и машине не говорить ничего лишнего. Я видел Зарзура. Он сказал, что встречаться с ним нет никакой необходимости, а в случае чего надо звонить его помощнику Тынгиру, который будет заниматься всеми вопросами, связанными с нашей деятельностью.

– Ты нас притащил сюда, чтобы это сообщить? – удивился Хатча.

– Не только. Этот Тынгир сейчас должен сюда подъехать. Его мы должны знать в лицо. Кроме всего, – он посмотрел на Мадину, – прямо отсюда ты вместе с ним поедешь в банк и получишь деньги, которые переведены на твой счет.

– На какие документы?

– Настоящие. – Неожиданно его лицо сделалось глупым. – Ты что, свой паспорт в Турции оставила?

Мадина растерялась. Ей никто ничего не говорил. Наоборот, с самого начала Зарзур дал понять, что сесть в самолет она должна уже Лейлой Берет, и ничто ни в гардеробе, багаже или документах не должно напоминать о прежней чеченской девушке.

За окном вагона мелькали деревья лесополосы, отделяющей железную дорогу от полей то с колосившейся пшеницей, то с кукурузой, заросли которой напоминали Антону джунгли.

Наконец появилась широкая лента реки.

– Дон, – резюмировал сидевший напротив Филиппова конвойный.

Старший лейтенант Хохлов, начальник двоих солдат внутренних войск, назначенных для сопровождения Филиппова, оторвался от газеты и посмотрел в окно:

– Скоро Воронеж, – он покосился на Филиппова, – к вечеру будем уже на месте.

Глядя на водную гладь реки, которая сейчас текла параллельно дороге, Антон вздохнул. Вот когда ощущаешь по-настоящему, какое значение имеет одно слово – свобода. Охватившая тоска превратилась в боль, и под ложечкой противно сосало. Громко хлопнули двери в туалете. Начальник караула чертыхнулся.

– Пора бы привыкнуть. – Антон посмотрел на старшего лейтенанта. – Наверняка постоянно так ездите.

– Слушай, – вспомнив строгий инструктаж перед выездом по поводу возможностей Филиппова, с раздражением в голосе заговорил офицер, – тебе же было сказано: не разговаривать и в сторону караульных не смотреть!

– Мне не обязательно видеть тебя, чтобы убить. – Антон сжал под столом руку, якобы прикованную наручником к трубе, и, поморщившись, отвернулся. Надоело сидеть в одном положении.

– Слушай, – Хохлов не выдержал и отложил газету в сторону. – Ты что, правда можешь... Ну это, – он замялся, не зная, как сформулировать вопрос.

– Могу, – догадавшись, чего он хочет узнать, подтвердил Филиппов. – Я и уйти от вас могу так, что, утрой свой караул, все равно не поможет. Между прочим, вот твои наручники, – он бросил перед оторопевшим начальником караула металлические браслеты.

От неожиданности солдат подскочил, направив на него ствол автомата.

– А вот этого делать не стоит, – Антон показал головой на заднюю стенку. – Там люди едут, могут пострадать.

– Ну, ты даешь. – Придя в себя, Хохлов встал. – Брось шутить!

Сверху свесилась голова солдата, который отдыхал после смены:

– Товарищ старший лейтенант, а вы поищите на полу булавку или еще что-нибудь. Наверняка он ею открыл.

– Я тебе поищу, – вскипел Хохлов. – А ну слезай и сам ищи!

– Я же не вас имел в виду. – Обиженно надув губы, боец слез с полки, надел резиновые тапочки и скрылся под столом.

Несколько минут, усердно сопя, караульный ощупывал пол. Наконец выбрался и развел руками:

– Нет ничего!

Снова пристегнув Филиппова, старший лейтенант лично принялся обследовать полку и одежду подследственного. Через десять минут усердных поисков он удивленно посмотрел на Антона:

– Покажи еще раз, как ты это делаешь.

– Не могу. – Антон улыбнулся. – Секрет.

На самом деле ничего сверхъестественного в его фокусе не было. Левая рука была свободной, а в рукав спортивной куртки была вставлена обыкновенная канцелярская скрепка, которую случайно обронил офицер железнодорожной комендатуры. Они проверяли несение службы караулом на каждой крупной станции. Пока он заполнял свои документы, Антон спрятал ее. Воспользовавшись моментом, когда начальник караула читал газету, а часовой глазел в окно, Филиппов осторожно достал скрепку и открыл замок наручников. После того, как караульные поменялись, он забросил отмычку в пустую банку из-под тушенки, которую тут же выбросили, и проехал после всего целый час со свободными руками. Тем не менее у него не было мысли бежать. Он все-таки надеялся на благополучный исход дела. Обнадеживала растерянность Меркушева перед отъездом, когда адвокат дал понять, что после изменения в показаниях Антона дело неожиданно стало хлипким.

Поезд начал сбавлять ход. Хохлов засуетился. Вновь вынул папку с сопроводительными документами, посмотрел на своего подопечного, который на этот раз был прикован обеими руками к опоре стола.

Мимо вагона поплыл перрон. Пассажиров и встречающих было немного. Антон принялся разглядывать лица людей. Буквально через полминуты после остановки поезда в дверь постучали.

– Кто? – спросил через двери Хохлов.

– Комендант, – послышалось снаружи.

Хохлов встал и, глянув на себя в зеркало, открыл двери. В купе протиснулся грузный майор в фуражке с высокой тульей:

– Ну, как у вас, без происшествий? – Не дав начальнику конвоя представиться, он быстро осмотрел тесное помещение. – Давайте ведомость.

Антон отвернулся в окно и неожиданно встретился взглядом со старушкой, торгующей пирожками. Едва заметив, что он ее видит, она показала рукой на корзину, где на белом куске материала было написано черным фломастером: «Через 50 мин. в Т.». Еще не понимая смысла написанного, но адресованного ему, он едва заметно кивнул головой. Бабулька тут же скомкала тряпку, под которой оказалось другое полотенце, и направилась прочь.

«Что бы это значило? – Антон даже растерялся. – Неужели Родимов затеял организовать побег?»

Придя к выводу, что таким образом ему дали понять, через сколько времени после отправления поезда нужно попроситься в туалет, он заволновался. Генерал явно рискует, и не только своими погонами. Наверняка для этих целей он направил кого-то из ребят группы. Интересно, что они задумали? Перед тем как его вывести, начальник караула выходит в коридор, закрывает проход между вагонами, и только после этого выводят Антона. Двери в туалете оставляют открытыми. В дальнем конце прохода стоит еще один караульный. Людей, пытающихся в это время пройти, вежливо просят подождать. Без жертв или «тяжких телесных» здесь не обойдется.

Поезд уже выехал из города, а мимо потянулись бесчисленные дачные поселки, утопающие в садах, когда примерно истекло установленное время. Выждав для верности еще немного, Антон посмотрел на начкара:

– В туалет бы...

– Блин, он еще, наверное, закрыт. – Хохлов скорчил недовольную гримасу и, нехотя поднявшись, перестегнул наручники.

Выйдя в коридор, Антон развернулся в сторону тамбура и неожиданно услышал за спиной шум и смех. Из