кто старателем был не позже, чем в прошлом году. А то все течет, все изменяется, – недовольно заметил он. – Мы в этом на плане Якова Павловича убедились.

– Значит, там ничего не выйдет, – с сожалением констатировал Стаc, – и ты решил старателей на гоп- стоп взять. Но у них золота не очень много бывает. К тому же, наверное, охрана…

– Вот ты и узнаешь все, – резко прервал его Маршал. – Я поэтому и пришел к тебе. Среди бичей полно бывших старателей. Наверняка много таких, кто работал в прошлом году. Потом запил или артель развалилась. Ведь многие артели прогорают в первый сезон.

– Здравая мысль, – кивнул Станислав. – Сегодня же постараюсь узнать все, что можно.

– Как ты здесь живешь? – сморщив нос, поинтересовался Маршал. – Вонь какая.

– Человек привыкает ко всему, – спокойно прервал его Стаc. – К тому же в этом есть своя прелесть. Я поверил тебе, что мы станем очень богатыми. И представь себе, что буду ощущать я в фешенебельном номере где-нибудь на Адриатическом побережье после этих апартаментов. К тому же, – уже серьезно продолжил он, – жить среди них гораздо безопаснее для моей персоны, чем если бы я снимал где-то квартиру. Яшку здесь знали многие, и наверняка кто-то, сопоставив фамилию и отчество, мог признать во мне брата Яшеньки. Так что давай не будем об этом. Каждый ждет дела так, как считает нужным. Ты зря разрешил Ваньке устроить Кольку и Власа. Тут и дураку понятно, что они знакомы.

«Именно это мне и нужно», – мысленно ответил Маршал. Усмехнувшись, закурил.

– Пойду, – с дымом выдохнул он. – А насчет устройства парней подумай. И, может быть, поймешь, что я прав.

В глазах Станислава замерло удивление. Но тут же исчезло.

«Он умеет контролировать себя», – отметил Маршал и, не прощаясь, вышел.

«Вот шалава, – поеживаясь под струями холодной воды, думал Белый. – Я, похоже, ей не как хахаль нужен. Надо будет к Стасу занырнуть. Она, сучка, – поморщился он, – все за него пытала. Мы с ним вчера, как дошколята, перемахнулись. А ведь я его и завалить мог. Вовремя эта сучка на-рисовалась. Но какого хрена ей надо от него? Да, похоже, и от меня тоже. Вообще-то, если дело стоящее, рискнуть можно. Потом ее бортануть. А может, у нее в магазине недостача? – развеселился он. – Вот и предложит за пузырь инсценировать налет». Громко захохотав, он выключил душ и вышел из ванны.

– Ты что смеешься? – услышал он голос Риты.

«Притопала, овца», – ухмыльнулся Алексей, а громко ответил:

– Анекдот вспомнил. – Он знал, что она не может слушать его анекдотов.

– Лешенька… – Рита открыла дверь. – Пойдем сегодня к моей подруге на день рождения. А то ты все время дома сидишь.

– Ну, не всегда, – возразил он. «А насчет подруги – смотрины, сучка, устраивает». Весело сказал: – Запросто и с удовольствием. Погляжу хоть, что у тебя за подруги. – Потянувшись за брюками, столкнул на пол мыло, наступил на кусок, с громким воплем начал падать и врезался коленом в ванну.

– Что с тобой? – Рита вбежала в ванную.

– Нога, – промычал Белый.

Колено правой ноги вздулось темно-багровой опухолью. Ахнув, Рита бросилась за аптечкой. Если бы она заглянула в глаза с чувством матерившегося Белого, увидела бы в них усмешку.

– Опоздаем, – недовольно сказал, посмотрев на часы, Захарыч. – Да я так и думал. Заночуем у моего кореша, он сейчас все дома сидит – дочь двух внуков подарила, он и счастлив до самого нельзя.

– Если бы колесо не лопнуло, – виновато проговорил сидевший за рулем атлетически сложенный молодой мужчина, – мы бы здесь еще…

– Скорее всего, угробил бы ты нас, – перебил его Приходько. – Ведь гонишь, как оглашенный. Привык в десантуре жать на всю железку, вот и здесь мчишься. Я когда с ним еду, – повернулся Захарыч к Толику, – думаю: все, вот-вот Богу душу отдам.

– А у вас дети есть? – спросил тот и тут же пожалел о своем вопросе.

Улыбчивое лицо Приходько сморщилось и постарело. В его глазах Толик увидел боль утраты и выступившую влагу. Приходько отвернулся.

– Во, – бросив на Анатолия укоряющий взгляд, весело заявил атлет, – Сусуман. Так что приехали. Где, Захарыч, твой счастливый приятель живет?

Белый потрогал эластичный бинт на колене. Немного болело. Но он был вынужден слегка себя покалечить. Потому что понял: на день рождения приглашают, чтобы кто-то мог его увидеть. Чихал бы он на всякие смот-рины, но там мог оказаться кто-то из давних знакомых. А этого Белый допустить не мог. Ритке он плел, что судим два раза. Раз отсидел полтора года за мордобой, за девчонку заступился. Второй раз поцапался с участковым и отсидел два. Ритка поверила или сделала вид, что поверила, и Белый хотел, чтобы все так и осталось. Если же его кто-то узнает, наверняка может пронюхать и милиция. Вот Белый и пожертвовал коленом. И, судя по всему, перестарался. Ритка снова уехала с хлебом по небольшим участкам. Значит, у него есть около пяти часов. Если, конечно, снова не сломается машина, как в тот раз, когда она появилась во время схватки со Стасом. Развязав ногу, он слегка помассировал колено, потом снова туго перетянул. Прошелся. Поморщился и, выматерившись, достал из шкафа толстую трость. По укоренившейся привычке он сразу же, как только остался в квартире один, все тщательно проверил. Поэтому знал, где что лежит. Взяв трость, посмотрел на себя в трюмо. Усмехнулся.

– Еще сюртук и цилиндр – гонимый «новый русский». Вернее, очень, очень старый.

Прихрамывая, подошел к двери. Остановился. Немного подумав, достал из кармана легкой куртки пружинный нож и положил под подушку. Взял со столика темные очки и, постукивая тростью, вышел.

Артем проснулся, взглянул на часы и со вздохом покачал головой. Было четыре часа дня. Наведавшись к Стасу после бессонной ночи, он уснул уже под утро. Встал, вяло помахал руками, имитируязарядку. Потом несколько раз присел и около трех минут отдал бегу на месте. Затем пошел в ванную и, понежившись под теплым душем, включил холодную воду. Замер, поспешно вышел из ванны и хорошенько растерся полотенцем. Поставил чайник, достал банку кофе. Все это он проделывал машинально, не переставая