– Зря, – буркнул Маршал. – Хорошо еще, что их по дороге не взяли. Они доехали до Грязей. Оттуда в восемь вечера автобусом до Тамбова. Около автовокзала сняли комнату на ночь у какой-то бабуси. Днем пришли на автовокзал, чтобы куда-нибудь уехать, и Кощей увидел свою давнюю любовь. Так что, с одной стороны, даже хорошо, что они сюда приехали. Гораздо хуже было бы, если бы их взяли и они о нас следователю говорить начали. Мне подобная известность ни к чему.

– Даже если они мусорам что-нибудь и напели бы, – пожал плечами Белый, – то только про Трофима. А для мусоров это блевотина. Заявы по тому делу нет.

– А Зверобой? – кратко напомнил Маршал.

– Ванька – парень ништяк, – по-своему охарактеризовал его Алексей. – Да и эти двое вряд ли раскололись бы. Но с ними сейчас стремно. Мы пока нигде не засветились. Так что, – кивнул он, – на счет того, что валить надо, ты прав. Но сейчас не в жилу. А время…

– Вообще-то здесь их, наверное, не нащупают, – задумчиво перебил его Маршал. – Если мы правы и Бобр хочет нам предложить какое-то крупное дело, парни пригодятся. А там видно будет. Когда в Курск поедешь?

– Через два дня девять дней матери, – хмуро проговорил Алексей. – Сразу и рвану. Она сказала – двадцатого. Заскочу пораньше. С Бобром нужно нос по ветру держать. Как ты думаешь, – без перехода спросил он, – на кой мы ему понадобились?

– Насчет «мы», – усмехнулся Маршал, – ты правильно сказал. А вот зачем? – Он пожал плечами. – Не знаю. Но, скорее всего, наше предположение насчет Колымы правильно. Поэтому с парнями торопиться не будем. Конечно, если им на хвост плотно сядут… – Маршал с деланным сожалением развел руками. – Тут уж на опережение работать надо.

– А ты не думаешь, что кто-то из них про тебя Иринке ляпнуть может? – немного помолчав, предположил Алексей.

– Это может сказать только Ванька, – вздохнул Маршал, – и то только 0 своей сестре. Ведь я с ней почти месяц жил. Это не смертельно, но определенные неприятности возникнуть могут. Я имею в виду наши отношения с Ириной. B oбщем, так… – Маршал в упор посмотрел на Белого. – Ника и Толька – местные. Если что, они узнают.

– Ты имеешь в виду, если участковый начнет интересоваться парнями? У капитана стажер есть, – не дожидаясь ответа, продолжил Алексей, – он с Толяном в хороших. Так что…

– Но Толик говорит, что парни служили с ним вместе, – перебил его Маршал, – значит, он может и стажеру так сказать.

– Вряд ли, – ухмыльнулся Белый. – Толян не дурик с сельсовета.

– Мне тоже так показалось, – согласился Маршал. – Сельский учитель. А это в наше время говорит о многом. Интересно, – чуть слышно добавил он, – что Бобров предложить хочет?

– Тормози, – удивился Белый. – Разжуй, что ты имеешь против сельского учителя?

– Все просто, – весело ответил Маршал. – Парни вроде него либо рэкетом занимаются, либо коммерцией. И те, и другие хотят красиво жить. Толик, конечно, тоже этого хочет. – Заметив, что Белый хочет что-то сказать, опередил его: – И тем не менее преподает в школе географию. В сельской школе. И, заметь, по уши влюблен в твою сестру. Готов пасти коров, разводить кроликов. И все это только для того, чтобы сделать Нику счастливой. Знаешь, – покачал он головой, – я не пойму президента с его командой. Они сами отдают козыри коммунистам. Создается впечатление: поиграли в демократию, и хватит. На выборах вполне могут победить коммунисты. А это гражданская война. Потому что те, кто сумел создать себе капитал, просто так с ним не расстанутся. Я не имею в виду людей типа печально знаменитого Мавроди или ему подобных. Не говоря уж о мафии. Ведь много таких, кто в это время сумел своим трудом и умом заработать приличные деньги. И не думаю, что они просто так отдадут нажитое потом, а то и своей кровью. Впрочем… – заметив удивление в глазах Белого, улыбнулся он, – сие к нам не относится. Хотя свой выбор делать придется.

– Не думаю, чтобы коммуняки пришли к власти, – лениво возразил Белый, – хотя хрен их знает.

– Поживем – увидим, – прекратил разговор Маршал. – Сейчас главное – узнать, что хочет Бобров.

– Странные они какие-то, – посмотрев в окно, сказала Ника.

– Нормальные ребята. – Поняв, что она имеет в виду приехавших с Таней парней, Толик пожал плечами.

– Ну, конечно, ты же служил с ними. А однополчане – это святое, – засмеялась девушка. Анатолий смущенно опустил голову.

– Девять дней маме отметим, – прекратив смеяться, тихо проговорила Ника, – я на сессию уеду. И знаешь… – Наклонившись, чмокнула его в щеку. – Ты хороший, Толька. И будешь прекрасным отцом.

– Что? – спросил он.

Ника улыбнулась.

– Нет… – Она обняла. – Я не беременна. Просто y нас обязательно будут дети. Я люблю тебя, Толька.

– Значит, вы не видели? – насмешливо посмотрел на Боброва молодой мужчина с небрежно повязанным на крепкой шее пестрым платком.

– Послушайте, – гневно бросил Яков Павлович, – молодой человек! Что вы о себе возомнили?! Являетесь ко мне и чуть ли не обвиняете в убийстве каких-то парней!

– Не каких-то, – спокойно поправил его молодой, – а парней Софьи Андреевны Вишневской, – чуть подавшись вперед мускулистым телом, многозначительно добавил он. – И еще небольшая поправка. Я не прокурор, чтобы обвинять. И здесь только потому, что считаю вас умным, деловым человеком. Вы поставили не на ту лошадку, – развязно продолжил он. – Стаc – человек, у которого нет будущего. Он приговорен. Я понимаю… – Заметив, что Бобров хочет что-то сказать, он опередил его: – Сейчас вы можете сказать, что он ваш брат. Но я прекрасно знаю, что вы уже давно поставили на нем как на родственнике жирный крест. В том, что он где-то у вас, я уверен. Поэтому не надо лишних разговоров об одной крови и так далее. Надеюсь, вы не опуститесь до того, чтобы утверждать, что не знаете, где Стаc.