– Да я ей сходу уши отрежу! – воскликнул Белый. – Я ей…

– Примерно то же сказал и я, но она решила остаться, пока все не кончится. Так сказала Ника, и в ее словах есть здравый смысл: «Или передачи вам носить буду, или трупы ваши выпрошу, чтобы похоронить по-человечески».

– Я ей дам трупы! – заорал Белый.

– Ника – умная девушка, – восхищенно сказал Маршал.

– Да? – недоуменно взглянул на него Белый. – С чего это ты взял?

– Она сказала: ему придется смириться с тем, что я здесь, или убить меня. Насколько я понимаю, на последнее ты не пойдешь?

– Да она-то понимает, – выпалил Алексей, – что на нее стрелки переведут! Мол, по ее наколке работали.

– Именно так и скажут, если она уедет. А Ника этого не хочет. Не желает быть твоей соучастницей. По- моему, делает это совершенно правильно.

– Я порой готов тебе кадык вспороть, – криво улыбнулся Белый, – когда ты по-книжному чирикать начинаешь. Значит, думаешь, ей, в натуре, лучше не уезжать?

– Уверен, – кивнул Маршал. – К тому же, судя по всему, план изменился. Вероятно, будем работать по- новому. А перед этим сделаем кое-что.

– Что именно? – спросил Белый.

– Сначала обсудим план, – ушел от ответа Маршал, – новый план. Так что зови Стаса. Парней не надо. Они любое наше предложение принимают с восторгом молодых волчат, у которых появляется возможность снова попробовать свежей крови.

– Маршал – все-таки умный мужик, – отпив из бокала пива, сказал Кощей.

– А кто говорит, что он дурак? – усмехнулся Влас. – Но это дело, как я вчера понял, баба подготовила. Как раз этим Маршал и недоволен. Лично мне дело по нраву. А ты как думаешь? – взглянул он на пьющего пиво Ивана.

– Мне все рано, кто его придумал, – ответил тот. – С Маршалом и Белым я готов идти на что угодно. Я верю им. Да и Стаc – тоже мужик классный. Так что, парни, – подняв кружку, усмехнулся он, – за успех нашего громкого дела.

– Да, – кивнул Кощей, – шума будет больше, чем нужно. Но Маршал и Стае что-то за уход щекочутся, не по нраву им что-то.

– Я знаю одно, – сказал Зверобой, – пока Маршал не убедится, что все выйдет, ничего не будет.

Парни, впервые за долгое время собравшиеся вместе на квартире Нонны, пили пиво и обсуждали вчерашний разговор. Маршал снял запрет на их встречи, и все трое были этим довольны.

– Вот кто она такая, Олич, – глядя загоревшимися глазами на запотевшую бутылку «столичной», закончил пожилой, совершенно лысый бич.

– На, – протянул ему бутылку Стае.

– У нее еще Эдик есть, – жадно схватив бутылку, сказал бич. – Он навроде КГБ ейной. Я полтора года у нее дворником работал, все видел. – Расковыряв ржавым гвоздем пробку, сорвал ее и сделал два глотка. Зажмурился, тряхнул головой. – В общем, я много чего сказать о ей могу. Только ты это, – тут же испуганно посмотрел он на Станислава, – ни гу-ry про его. А то ведь зараз пришибут. Туточки я знакомых по службе у Майки встретил. Они так и были. Он похлопал себя по карманам. – Эх, курехи нету, – с деланным сожалением заметил он.

– Держи. – Усмехнувшись, Стаc протянул ему пачку «примы».

– Так вот, – сунув пачку в карман, а одну сигарету в рот, продолжил лысый, – они что-то здеся делали. Мы с ними, значится, крепко подпили. Ну и сам знаешь – пьяный человек на язык слабый. В общем, понял я, что они для какой-то бабенки туфту лепили. Мол, навроде, что он, значится, тот самый мужик, сжег кого-то. Так вот. – Оглянувшись, бич понизил голос. – Вчерась вечером пропали оба. Их, точно, этот самый Эдька и вбил. Он такая сволочь. Из-за его меня и выгнала Майка, – вздохнул он. – Хорошо, живого оставила. А уж как он меня бил, сво-лота нерусская! – сплюнул бич. – Сам навроде хилый, соплей перешибешь, да где там – весь как из железа сваренный. Приемы этой самой караты знает. Как шибанет раз, так враз как мертвый делаешься.

Стае не перебивал излияний уже захмелевшего бича. Но, как только тот стал рассказывать о своем прошлом, Станислав тут же ушел. Бич не обиделся, подозвал смотревшего на него с завистью деда с трясущимися руками. Пожертвовав ему немного водки и сигарету, продолжил свой рассказ о себе самом.

– Я люблю тебя, – после продолжительного поцелуя сказал Анатолий.

– Я тоже люблю тебя. – Вывернувшись из его рук, Ника отскочила к зеркалу и поправила волосы. – Сейчас поедем в аэропорт, – неестественно весело сказала она, – купим тебе билет до Сусумана и сразу До Москвы. Ты там его…

– Мне? – не понял он. – А как же ты?

– Я приеду чуть позже, – отвернувшись, чтобы он не мог видеть ее глаз, быстро ответила Ника. – Понимаешь… – Она с облегчением вспомнила заранее придуманную причину. – Я должна отработать весь промывочный сезон. Он кончится в сентябре. Ну, самое позднее, в начале октября, и я сразу дам тебе те…

– Я тоже не поеду, – решительно перебил ее Толик. – Мне Славка предложил доработать. Я думал, мы уедем. Но теперь…

– Нет! – воскликнула Ника. – Ты поедешь один. Толька! – Она прильнула к нему всем телом. – Я тебя очень прошу – уезжай, не надо тебе работать. Ведь ты заработал двенадцать миллионов. Я тоже привезу деньги. Ты к этому времени уберешь картошку и все остальное. Законсервируешь огурцы, помидоры. Я приеду, и мы с тобой сыграем свадьбу.