И она поняла, что все же что-то не так между ними, но старалась об этом не думать.

Однажды утром, не в силах скрывать больше свою тревогу, Синтия написала короткое письмо кузену. Он, конечно, так бы все узнал во время Рождества, когда вся их семья собиралась вместе в Галифакс- Парке. Но ей не терпелось поделиться своей радостью с Робби и хоть намекнуть, какой рождественский сюрприз Синтия для него приберегла.

Уже только запечатав и послав письмо, Синтия подумала, что, возможно, ее импульсивный жест будет неправильно понят. Наверное, ей надо также написать письмо и матери, подумала Синтия. Но леди Галифакс вряд ли еще вернулась из Шотландии, куда поехала навестить своих родителей.

Синтия снова села за стол и взяла лист бумаги. Голос капитана заставил ее вздрогнуть.

– Все пишешь письма, моя дорогая?

Брайан вошел в комнату и остановился рядом. Синтия улыбнулась ему и помахала чистым листом.

Капитан сегодня просто неотразим, подумала Синтия. Да, ее муж действительно очень красивый мужчина! Его каштановые волосы и яркие синие глаза придавали ему задорный и очень юный вид. Брайан казался гораздо моложе своих лет. Такой красавец… Что еще нужно женщине!

– Я собиралась написать маме, но совсем забыла, что мы, вероятно, приедем в Галифакс-Парк раньше, чем туда дойдет письмо.

Синтия встала, обняла мужа и вместе с ним прошла в гостиную, где уже был накрыт стол для ленча.

– Хочешь увидеться с родителями? – спросил Брайан.

– О, да! – ответила она. – И со всеми моими тетями, дядями, кузинами и кузенами, конечно!

Как только она упомянула про кузена, Синтия резко замолчала, потому что капитан перестал улыбаться.

– Представляю, – коротко сказал он и принялся за холодную баранину.

После долгого молчания Синтия попыталась снова завязать легкий дружеский разговор, что в последнее время ей это не очень удавалось.

– Мне очень жаль, что твоя мама, вдова графиня, не сможет приехать к нам в Хэмпшир на Рождество. Твоя сестра Каролина говорила, что хочет приехать, я встретила ее в Лондоне. Но вряд ли леди Малгрейв отпустит ее и позволит ехать одной из Шропшира.

– Да, вряд ли, – ответил Брайан. – Если у вас нет какого-то секрета, миледи, который вы скрываете от меня и которым вы собираетесь выманить с далекого севера мою мамочку. Но я не вижу даже намека на этот секрет. Как, впрочем, и твой милый кузен.

Синтия замерла от такого удара. Она не могла поверить. И не хотела верить. Эти жестокие слова не мог сказать человек, которого она любила всем сердцем.

– Я не верю, что Робби…

– Значит, ты не знаешь своего коварного кузена так хорошо, как должна бы знать, – проговорил капитан.

За все время разговора он ни разу не взглянул на нее. Но неожиданно капитан посмотрел ей прямо в глаза. У Синтии возникло странное ощущение, что она смотрит на незнакомого, чужого ей человека. Глаза мужа стали такими темными, что напоминали ей тяжелые мрачные тучи. Синтия вздрогнула. Его глаза казались ей очень далекими.

Наверное, пора сказать ему, подумала Синтия. В ней боролись противоположные эмоции. Надо сказать ему сейчас! Немедленно! Чтобы он не смотрел на нее так холодно, чтобы теплота его синих глаз могла согреть ее раненую душу. Но губы Синтии не могли произнести ни слова. Ах, если бы глаза капитана были хоть немного поласковее, если бы он улыбнулся хоть чуть-чуть! Тогда, может быть, Синтия нашла бы в себе смелость сказать ему об этом.

Но ничего такого не случилось. Капитан снова принялся за еду. Синтия неуверенно встала из-за стола, ничего так и не съев. Как в трансе, она вышла из гостиной, стараясь выглядеть спокойной и не быть посмешищем.

Только когда она была уже в своей комнате, слезы хлынули из глаз. Синтии было жаль себя. Ей было жаль своего еще не рожденного ребенка и жаль этого мужчину, ужасный характер которого грозил разрушить мечты о ее счастье.

По крайней мере, одну проблему не надо теперь решать, подумала Синтия, раздеваясь и ложась в постель. Теперь Синтия не хотела делиться радостной вестью со своим мужем. Надо подождать, когда они приедут в Галифакс-Парк.

Там, при поддержке матери, она все скажет капитану, не боясь его странных приступов мрачного настроения, которые Синтия не могла понять.

Как только за Синтией закрылась дверь, капитан сразу пожалел о своей вспышке гнева. Зачем он говорил так сердито со своей женой? Но ужасные слова целый день звучали у него в ушах.

Если бы он мог заставить себя пойти к ней и попросить прощения! Но Брайан направился к конюшням, чтобы найти успокоение в работе. Одна кобыла отказывалась уже три раза прыгать через водное препятствие. Брайан не жалел сил и добился того, что лошадь все-таки прыгнула, а затем стал учить ее брать еще более опасный барьер.

Только вечером Брайан вернулся домой, чтобы переодеться к обеду, и был готов уже принести свои извинения леди Синтии. Часом позже он вошел в гостиную, ожидая увидеть там леди Синтию. Но узнал от их дворецкого неприятную новость.

– Ее милость не будут сегодня обедать, сэр, – сказал Тэрпин, подавая капитану бокал шерри. – Служанка ее милости сообщила мне, что ее милость неважно себя чувствуют.

Капитана не обманул бесстрастный голос дворецкого. И ни на секунду Брайан не поверил, что дворецкому неизвестна истинная причина, из-за которой леди Синтия решила сегодня не выходить к обеду.

Слуги леди Синтии еще не совсем признавали в капитане хозяина Милфорд-Холла. Жареная утка, нашпигованная грибами, была вкусная. Утку Брайан сам подстрелил в лесу, и, наверное, слуги его за это осуждали.

Он отказался от бисквита, пропитанного вином и залитого сбитыми сливками. Брайан махнул рукой и, взяв бокал мадеры, удалился в гостиную.

В комнате было непривычно пусто без Синтии. Палисандровое фортепиано, на котором любила играть для мужа Синтия, этим вечером молчало. И неожиданно Брайан понял, что он не может жить без своей жены, особенно по вечерам, когда предвкушение ночи любви было радостно и ему и ей.

И надо признать, что брак с ней оказался более счастливым, чем Брайан мог предположить.

Капитан и так уже получил очень много от этого брака. Не только богатство леди Синтии. Теперь Брайан мог оставить армию и отдаться полностью своему увлечению – заняться коневодством. Да, он удовлетворил свои амбиции. Но удовлетворил ли он леди Синтию? Она хотела иметь семью. Дал ли он ей ребенка? Ответы были, к сожалению, отрицательные.

Но Брайан может это ей дать. И обязательно даст, поклялся он. Синтия должна быть счастлива!

Капитан решил выпить чаю вместе со своей женой. Брайан захотел быть рядом с ней, услышать ее нежный голос, увидеть ее сладостную улыбку.

Капитан приказал дворецкому отнести поднос с чаем наверх и затем постучал в дверь спальни леди Синтии. Дверь слегка приоткрылась, и в щелочку выглянула Аннетт.

– Ее милость отдыхает, капитан, – объявила служанка и чуть было не захлопнула дверь у него перед носом, но, конечно, не осмелилась.

– Кто там, Аннетт? – раздался голос леди Синтии. Не ожидая дольше, капитан слегка оттолкнул служанку и вошел в спальню.

– Я думал, что, может быть, ты пригласишь меня попить с тобой чаю, любовь моя, – сказал он нежно, делая знак служанке удалиться. – И добавил, когда Аннетт вышла: – Мне очень одиноко без тебя, дорогая Синтия.

Брайан заметил, как волнуется его жена. Ему было жаль ее, и он ругал себя. Синтия успокоилась немного и посмотрела на него удивленно. На ее лице не было улыбки, которую так надеялся увидеть Брайан. Да и с чего бы ей улыбаться, подумал он с грустью. Он грубо говорил с женой утром. И теперь он еще чувствовал, что она смотрит на него как на чужого. Мысль, что он чужой для Синтии, была ему неприятна.