— Это и не важно.

Немного подумав, Джоунси снова пошел в наступление:

— Если все мы Даддитсы, кто поет нам? Кто нам поет колыбельную, помогает нам уснуть, убаюкивает, когда нам грустно и страшно?

— О, Господь все еще не оставляет нас, — ответил Генри и тут же прикусил язык, но было уже поздно! Несмотря на все свои искренние намерения, все же проговорился! Так бы и удавил себя!

— Так это Господь не дал последнему хорьку провалиться в шахту опоры? Потому что, попади эта тварь в воду…

Строго говоря, последним был хорек, выведенный Перлмуттером, но это хороший довод, достойный меткого ответа.

— Не спорю, неприятностей было бы хоть отбавляй, по крайней мере на следующие два года. Думаю, дело не ограничилось бы массовым бегством из центра Бостона. Но уничтожить человечество? Вряд ли. Мы для них — неосвоенная территория. Мистер Грей знал это, твои записи под гипнозом…

— Не упоминай об этом.

Джоунси прослушал парочку и решил, что сделал самую большую ошибку из тех, что натворил в Вайоминге. Слушать себя в образе мистера Грея, а под глубоким гипнозом он действительно становился мистером Греем, — было все равно что внимать злобному привидению. Временами он думал, что оказался единственным человеком на свете, по-настоящему понимавшим, что значит быть изнасилованным. Некоторые вещи лучше забыть сразу. И больше не вспоминать.

— Прости.

Джоунси отмахнулся — мол, все в порядке — но все же сильно побледнел.

— Просто я хочу сказать, что все мы в большей или меньшей степени чувственные представления, умственные образы, живущие в Ловце снов. Мне самому неприятно, как это звучит, дешевый трансцендентализм, оловянные кольца в ушах, но правильного слова и для этого явления не подберешь. Когда-нибудь, конечно, найдется нужное определение, ну а пока сойдет и Ловец снов.

Генри грузно повернулся. Джоунси сделал то же самое, уложив поудобнее Ноэла. Над дверью коттеджа висел Ловец снов, привезенный в подарок Генри. Джоунси немедленно прибил его к притолоке, как крестьянин-католик, распятие отгоняющее вампиров от жилья.

— Может, их просто тянуло к тебе, — предположил Генри. — К нам. Поворачиваются же к солнцу цветы, липнут к магниту железные опилки. Наверняка, впрочем, трудно сказать: слишком отличен от нас байрум.

— Они вернутся?

— О да, — кивнул Генри. — Они или другие. — Он поднял голову к темно-голубому небу. Небу позднего лета. Откуда-то со стороны водохранилища донесся крик орла. — Думаю, над этим стоит подумать. Но не сегодня.

— Мальчики! — крикнула Карла. — Обед готов!

Генри взял малыша у Джоунси. На секунду их руки соприкоснулись, соприкоснулись взгляды, соприкоснулись мысли. Генри улыбнулся. Джоунси ответил улыбкой. Они дружно спустились по ступенькам и пошли по газону: Джоунси чуть прихрамывая, Генри — со спящим ребенком на руках, и в этот момент единственной тьмой, крадущейся по пятам, были их тени, ползущие за ними по траве.

Я никогда не был так благодарен своей профессии, как во время работы (16 ноября 1999 — 29 мая 2000) над «Ловцом снов».

Все шесть с половиной месяцев я был очень болен. И книга помогала мне отвлечься. Читатель увидит, что эта болезнь отчасти отражена в сюжете, но лучше всего я помню высочайшую свободу, которую мы находим исключительно в снах.

Многие люди помогали мне. Одна из них — моя жена, Табита, которая просто отказывалась произносить первоначальное название этого романа: «Рак». Считала его не только уродливым, но утверждала, что назвать так книгу означает накликать беду. Со временем я пришел к такому же выводу, и она больше не именует роман «эта книга» или «та самая, о срань-хорьках».

Я также в большом долгу перед Биллом Пулой, который отвез меня в полноприводном авто к Куэббинскому водохранилищу и его коллегами: Питеру Балдуччи, Терри Кемпбеллу и Джо Макджинну. Еще одна команда, предпочитающая остаться безымянной, вывезла меня из авиабазы Национальной гвардии в «хамви» и легкомысленно позволила мне сесть за руль, уверяя, что чудовище не застрянет в первой попавшейся рытвине. Я не застрял, но едва-едва. Вернулся, забрызганный грязью, но счастливый. Они также попросили сказать вам, что «хаммеры» лучше ведут себя в грязи, чем в снегу. Эту особенность я использовал в сюжете.

Спасибо также Сьюзен Молдоу и Нэн Грэм, из «Скрибнер», Чаку Веррилоу, редактору книги, Артуру Грину, моему агенту. И не стоит забывать Ральфа Вичинанцу, агента по правам за границей, который нашел не менее шести способов сказать по-французски: «Здесь нет инфекции».

И последнее. Эта книга написана лучшим в мире текстовым процессором: авторучкой Уотермена. Первый же вариант этой длинной книги, написанный от руки, помог мне войти в мир языка, где я не был несколько лет. Такие возможности в двадцать первом веке предоставляются редко, и их нужно ценить.

И тем, кто прошел столь длинный путь: спасибо за то, что прочли мою книгу.

Стивен Кинг

Бобр (англ.). Здесь и далее — примечания переводчика.

Марка низкокалорийного пива.

Психотерапевт.