в неведении. Пусть считает себя в безопасности.
“Да, сэр, — подумал демон, — сейчас тело полностью принадлежит мне. Но тело надо кормить. Потому что без пищи оно никуда не годится”.
На верхней полке стоял кувшин с шоколадным молоком. Грязными руками Сета Тэк поставил его на стол, заглянул в морозилку. Гамбургер там лежал, но Тэк понятия не имел, как его приготовить: такая информация в памяти Сета отсутствовала. Тэк съел бы гамбургер сырым с удовольствием, собственно, два или три раза он так и поступал, но от этого тело Сета заболевало. И тетя Одри говорила, что причина болезни — сырое мясо. Тэк не думал, что тетя Одри врет, хотя полной уверенности у него не было. Последний раз телу досталось особенно сильно: его рвало и поносило всю ночь. Тэк тогда покинул тело Сета, лишь изредка проверяя, все ли в порядке и не готовят ли ему каких-нибудь сюрпризов. Демон ненавидел необходимость тела справлять естественную нужду, даже когда все системы организма работали нормально, а в ту ночь они просто взбесились.
Значит, гамбургер исключается.
Но имелись еще болонская колбаса и несколько ломтиков сыра, желтого, особенно вкусного. Руками Сета демон перенес колбасу и сыр на стол, а потом использовал сверхъестественный мозговой центр, который он делил с Сетом, чтобы перенести из буфета пластиковый стакан. Пока Тэк делал себе сандвич, накладывая сыр и колбасу на кусок хлеба, намазанного горчицей, кувшин поднялся в воздух, наклонился и наполнил стакан шоколадным молоком.
Тэк ополовинил стакан четырьмя большими глотками, потом выпил остальное. И набросился на сандвич, пока кувшин, движимый командами мозга Тэка-Сета, вновь наполнял стакан молоком. Несколько капель горчицы упало на грязные ноги Сета, но Тэк этого просто не заметил. Он кусал, глотал, пил, рыгал. Урчание в животе постепенно стихало. Просто беда с этим телевизором, особенно если крутится пленка с “Регуляторами” или “Мотокопами 2200”. Тэк не мог оторваться, погружался в свои мечты и забывал о кормежке тела Сета. А потом так хотелось есть, что демон не мог думать ни о чем другом. Где уж тут планировать или действовать.
Тэк допил второй стакан молока, держа его надо ртом, чтобы не пропали последние капли, потом бросил стакан в раковину. “Ничто не может сравниться с мясом, поджаренным на костре, па!” — воскликнул демон голосом Маленького Джо Картрайта и поплыл к двери кухни с остатками сандвича в руке.
Лунный свет заливал гостиную. Тополиная улица исчезла. На ее месте появилась Главная улица города Безнадеги, штат Невада, какой она была в 1858 году, после того как несколько золотоискателей поняли, что синяя глина, которую они считали пустой породой, на самом деле содержит немалый процент серебра… И умирающий городок захлестнула волна авантюристов, слетевшихся с калифорнийских золотых приисков. Другая земля, но тот же побудительный мотив: заработать кучу денег, сняв сливки. Тэк ничего этого не знал и, уж конечно, не мог почерпнуть подобных сведений из “Регуляторов” (там речь шла о Колорадо, а не о Неваде). Информацию эту Сет почерпнул из головы мужчины, которого звали Аллен Саймс, незадолго до встречи с Тэком. Согласно Саймсу, в 1858 году начались работы на шахте Рэттлснейк номер один.
На другой стороне улицы дома Джексонов и Биллингсли превратились в китайскую прачечную Лушана и продуктовый магазин Уоррелла. На месте дома Хобарта стояла окружная лавка Оула, и, хотя Тэк улавливал запах дыма, следов пожара не замечалось.
Тэк повернулся и увидел на полу один из космофургонов, скромно притулившийся у дивана. Тэк поднял его в воздух. Космофургон медленно всплыл на уровень темно-карих глаз Сета. Его колеса неторопливо вращались, пока Тэк смотрел на него, доедая сандвич. “Рука справедливости”. Иной раз Тэку хотелось, чтобы этот космофургон принадлежал Маленькому Джо Картрайту, а не полковнику Генри. Тогда шериф Стритер из “Регуляторов” мог бы переехать в Виргиния-Сити и сменить лошадь на синюю “Свободу”. Стритер и Джеб Мердок, которого только ранили, а не убили, подружились бы.., с Картрайтами.., переехали бы туда и Лукас Маккейн с сыном, не вечно же им торчать в Нью-Мексико.., и.., ну…
— И я стал бы Па, — прошептал Тэк. — Босс Пондерозы и самый крутой в Неваде. Я.
Улыбаясь, демон приказал космофургону дважды медленно облететь голову Сета Гейрина. А потом выкинул фантазии из головы. Очаровательные фантазии. Может, даже реализуемые, если ему удастся зачерпнуть жизненной силы из людей на другой стороне улицы, зачерпнуть той субстанции, что покидает человека в момент его смерти.
— Пора, — прошептал демон. — Они обложены, деваться им некуда.
Тэк закрыл глаза, вызвал из памяти Сета образы космофургонов… Прежде всего “Мясовозка”, которая возглавит атаку. За штурвалом Безлицый, графиня Лили — второй пилот, Джеб Мердок — стрелок. Потому что Мердок — самый жестокий из всех.
С закрытыми глазами, чувствуя, как клокочет в мозгу энергия, Тэк начал собирать войска. Ему требовалось время, на этом этапе достаточно продолжительное.
Но скоро регуляторы возьмутся за дело.
— Готовьтесь к худшему, дамы и господа, — прошептал Тэк. Пальцы Сета сжались в кулаки. — Готовьтесь к худшему, потому что мы собираемся стереть этот город с лица земли.
Аллен Саймс двадцать шесть лет (с 1969-го но конец 1995 года) проработал инженером- геологом в “Дип эс майнинг компании”. После выхода на пенсию переехал в Клиауотер, штат Флорида, где и умер от сердечного приступа 19 сентября 1996 года. Этот документ найден его дочерью на письменном столе мистера Саймса. Находился он в запечатанном конверте с надписью: “КАСАТЕЛЬНО СТРАННОГО ПРОИСШЕСТВИЯ НА КИТАЙСКОЙ ШАХТЕ. ВСКРЬПЪ ПОСЛЕ МОЕЙ СМЕРТИ”.
Документ приведен без изменений. Издатель.
27 октября 1995 г. ВСЕМ, КОГО ЭТО МОЖЕТ ЗАИНТЕРЕСОВАТЬ!
Я пишу все это по трем причинам. Во-первых, хочу прояснить подробности некоего события, имевшего место пятнадцать месяцев назад, летом 1994 г. Во-вторых, надеюсь успокоить свою совесть, которая вроде бы успокоилась, но проснулась вновь после того, как я получил письмо из Огайо от этой Уайлер и солгал, отвечая на него. Не знаю, может ли человек облегчить свою совесть, зная, что написанное им будет прочитано лишь в будущем, но почему бы не попробовать.
Возможно, я даже кому-нибудь покажу эти заметки, к примеру, этой Уайлер, после выхода на пенсию.
И в-третьих, я не могу выкинуть из головы улыбку этого маленького мальчика.
Не могу забыть, как он улыбался.
Я солгал миссис Уайлер, чтобы защитить репутацию компании, чтобы сохранить свою работу, но в большей степени потому, что мог солгать. 24 июля 1994 г., в воскресенье, карьер пустовал, поэтому, кроме меня, их никто не видел. Да и меня там не было бы, если б не отчетность, которую я порядком запустил.
Тот, кто думает, будто работа геолога — ходить по горам и долинам да открывать месторождения полезных ископаемых, жестоко ошибается.
Ему бы посмотреть, сколько за эти годы я написал отчетов и докладных!
Так или иначе, я уже заканчивал все дела, когда на стоянку завернул “вольво-пикап” и из него высыпала вся семья. Должен сказать, что таких радостных людей мне доводилось видеть только в цирке. Она напоминали героев рекламных роликов, которые млеют от счастья, видя эффект, достигаемый новым стиральным порошком.
Их было пятеро: папа (брат этой женщины из Огайо), мама, старший брат, старшая сестра и маленький братик, который тянул годика на четыре, хотя из письма, полученного от Уайлер (которое она послала в июле этого года), следует, что он был старше, просто выглядел моложе своего возраста.
Я увидел их через окно, у которого стоял мой заваленный бумагами стол. Минуту или две они кружили около своего автомобиля, тыча пальцами в вал к югу от города, взъерошенные, словно цыплята перед грозой, а потом маленький мальчик потянул папашу к трейлеру, который мы использовали под контору.
Происходило все это в штаб-квартире отделения нашей компании, которое называлось “Дип эс Невада”.
Трейлер стоял в двух милях от шоссе номер 50, главной автострады здешних мест, на окраине Безнадеги, города, известного тем, что во времена Гражданской войны здесь добывали серебро. Мы вели работы в так называемой Китайской шахте, добывали медь методом выщелачивания.
И хотя “зеленые” упрекают нас в “варварском уничтожении земель”, на самом деле ущерб не столь уж
