она должна быть в залитом дождем лесу. И запахи. Тоже сухие. Какие-то египетские. — Но не будем терять надежду. Думаю, я вижу тропу.

И точно, меньше чем через минуту они вышли на нее, и Стив с тихой радостью находил на тропе все больше свидетельств того, что использовали ее особи хорошо известной ему породы: пакетик от картофельных чипсов, обертка от набора фотографий бейсболистов, пара батареек для плейера, вырезанные на стволе дерева инициалы.

Но кое-что его, мягко говоря, не порадовало. По другую сторону тропы он заметил густо-зеленое растение с торчащими во все стороны отростками, потом еще два таких же растения. Они напоминали многоруких полицейских.

— Святое дерьмо, ты это видишь? — спросил Стив.

Колли кивнул:

— Похоже на кактусы. Но они какие-то странные.

Точно, подумал Стив, только не странные, а упрощенные. Словно женщины, какими их рисовал Пикассо, когда увлекался кубизмом. Эта упрощенность чем-то напоминала птицу с разными крыльями.

Как говорил Старина Док, эта птица только похожа на стервятника, словно ее рисовал ребенок.

В голове Стива начала оформляться некая идея. Отрывочные сведения постепенно складывались в общую картину. Фургоны, совсем как в детском субботнем мультсериале. Птица. Теперь эти кактусы, словно нарисованные первоклассником.

Колли подошел к ближайшему растению и осторожно протянул к нему руку.

— Не надо, ты с ума сошел? — крикнул Стив. Колли проигнорировал предупреждение. Его палец еще больше сблизился с кактусом. Потом…

— Ой! Твою мать!

Стив аж подпрыгнул. А Колли отдернул руку и уставился на свой палец, словно мальчишка — на новую царапину. Потом он повернулся к Стиву и показал ему руку с аккуратной капелькой крови на подушечке указательного пальца.

— Они действительно колючие. Во всяком случае, этот.

— Естественно. А если он ядовитый? Колли пожал плечами, как бы говоря, что после драки кулаками не машут, и двинулся по тропе. На юг, к Гиацинтовой улице. Красно-оранжевый солнечный свет падал сквозь листву справа, так что заблудиться они никак не могли. Шагали они вниз по склону. С восточной стороны тропы бесформенные кактусы встречались им все чаще. Кое-где числом они превосходили деревья. Кусты редели, и не без причины: менялась почва, она становилась более серой, песчаной, напоминая…

Едкий пот заливал Стиву глаза. Он смахивал его рукой. Как жарко, какой резкий красный свет. У него засосало под ложечкой.

— Смотри, — показал вперед Колли. В двадцати ярдах от них еще одна кактусовая роща охраняла развилку. Перед кактусами валялась перевернутая тележка, в каких развозят товары. В умирающем свете металлические прутья бортов казались кроваво-красными, словно залитыми кровью.

Колли побежал к развилке. Стив поспешил за ним, не желая оставаться в одиночестве. Едва Колли добежал до тележки, как воздух наполнил странный, жутковатый вой: “У-в-в-о-о-о! У-в-в-о-о-о! Ув-ув-в-в- о-o-o!” Короткая пауза, и вновь вой, с разных сторон, все более громкий, отчего кожа Стива покрылась мурашками. Здесь, в кустах, мог прятаться кто угодно. А уж с наступлением темноты Стиву совсем не хотелось встречаться с призраками или с разным зверьем.

— Господи! — вырвалось у Колли. Стив подумал, что это восклицание относится к койотам, воющим где-то к востоку, там, где должны были стоять дома, магазины и закусочные “Макбургер”, но коп смотрел не на восток, а вниз. Стив опустил глаза и увидел мужчину, сидящего рядом с перевернутой тележкой. Наколотого спиной на шипы кактуса, словно оставленного на развилке для того, чтобы они его нашли.

Ув-ув-у о-о-o-o-o…

Инстинктивно Стив протянул руку, нащупал пальцы копа. Колли тут же крепко сжал его руку.

— Черт, я же видел этого парня, — прошептал коп.

— С чего ты так решил?

— Его одежда. Тележка. Этим летом он два или три раза появлялся на нашей улице. Если б я увидел его снова, то предупредил бы, что делать ему тут нечего. Возможно, вреда от него никакого, но…

— Но что? — Стиву приходилось бродяжничать, и он не видел в этом ничего ужасного. — Что плохого мог сделать этот парень? Стибрить у кого-то дорогую картину? Или выцыганить у Содерсона стакан спиртного?

Колли пожал плечами.

Он все смотрел на мужчину, пришпиленного к кактусу. Брюки цвета хаки в заплатах, футболка, еще более старая, чем та, что Биллингсли нашел для Колли, и к тому же грязная, кроссовки, перетянутые изоляционной лентой. Одежда бродяги. И вещи, вывалившиеся из тележки, говорили о том же: пара старых сандалий, кусок веревки, кукла Барби, синий пиджак с вышитой на спине надписью “БУКИ ЛЕЙНЗ”, ополовиненная бутылка вина, портативный радиоприемник, каких уже лет десять не изготавливали. Пластмассовый корпус склеен эпоксидкой. Около дюжины пластиковых мешков, аккуратно сложенных и перевязанных бечевкой.

Мертвый бродяга посреди лесополосы. Но как он умер! Его глаза вывалились из орбит и свисали на щеки на усохших оптических нервах. Глазные яблоки лопнули и съежились, словно сила, которая вышибла их из орбит, еще и раздавила их. Кровь из носа запеклась на губах и тронутой сединой щетине на подбородке. Кровь, однако, не залила бродяге рот, о чем Стив мог только пожалеть. Потому что этот рот застыл в широченной глупой улыбке. Уголки рта бродяги поднялись чуть ли не до мочек ушей. Некая сила загнала его в кактусовые заросли и убила, вывалив глаза на щеки. И эта же сила оставила его улыбающимся во весь рот.

Колли сжимал руку Стива все сильнее. У него даже заныли пальцы.

— Может, отпустишь? — взмолился Стив. — А не то…

Он посмотрел вдоль тропы, уходящей от развилки на восток, той тропы, что могла привести их на Андерсон-авеню, где они попытались бы найти подмогу. Десять ярдов, и растительность резко обрывалась, выводя тропу в ночную пустыню. Стивен даже не подумал о том, что такой пустыни просто быть не может в Огайо. Не подумал потому, что перед ним открылся ландшафт, которого он не видел никогда в жизни, даже в кошмарном сне.

Широкая равнина уходила к горам, вершины которых более всего напоминали зубья пилы. Однотонные, без расселин, без выступов. Черные горы, нарисованные ребенком.

Сама тропа не исчезала, а расширялась, превращаясь в дорогу, какие бывают в рисованных мультфильмах. Слева от нее валялась наполовину ушедшая в песок телега. За телегой виднелась низина, где уже царствовала ночь. Справа стоял столб с прибитой к нему доской. Черные буквы выцвели, но Стив прочитал надпись:

В ПОНДЕРОЗУ

На столбе красовался коровий череп, такой же бесформенный, как и кактус. Сама дорога чем-то напомнила Стиву афиши фильма “Близкие контакты третьего вида”. В небе над горами уже сияли невероятно крупные звезды. Они не мерцали, а мигали, как рождественская гирлянда. Вновь поднялся вой, на этот раз выли не три или четыре койота, а целая стая. Койотов Стив не увидел. Только белесая пустыня, зеленые пятна кактусов, дорога, телега, низина и нарисованные горы на горизонте.

— Что это такое? — прошептал Колли. Прежде чем Стив успел ответить, что это фантазия какого-то ребенка, из низины послышалось низкое рычание. Словно (Стиву, во всяком случае, так показалось) заработал мощный двигатель речного катера. Потом в тени вспыхнули два зеленых глаза. Стив отступил на шаг, во рту у него пересохло. Он поднял “моссберг” к плечу, но руки его не слушались, да и винтовка скорее напоминала игрушку. Глаза (они плавали в темноте, словно глаза в темной комнате из мультфильма) размерами не уступали футбольному мячу, и Стиву не хотелось даже думать о том, какому животному они могли принадлежать.

— Сумеем мы его убить? — обратился он к Колли. — Если оно бросится на нас, как ты дума…

— Оглянись! — оборвал его Колли. — Посмотри, что происходит!

Стив посмотрел. Зеленый мир отступал от них, а пустыня наступала. Трава под ногами сначала бледнела, словно что-то высасывало из нее хлорофилл, потом исчезала. Затем из черной земли уходила