— Конечно. Хочешь повидать Билла?

— Не совсем уверен, кого именно мне хочется повидать. Может, и Билла, а может быть, и его друга, Боба Полхерста. Возможно, даже и Джимми Вандермеера — ты это знаешь?

— Джимми Вандермеера? Конечно, знаю! А еще лучше я знала его жену. Она играла в нами в покер. Умерла от сердечного приступа, так неожиданно… — Луиза замолчала, уставившись на Ральфа темными испанскими глазами. — Джимми в больнице? О Боже, у него рак? Болезнь обострилась?

— Да, он лежит по соседству с приятелем Билла. — Ральф пересказал Луизе утренний разговор с Фэем и сообщил о записке, оставленной на столике площадки для пикников. Он подчеркнул и странную связь между палатами и их обитателями — Полхерст, Джимми Вандермеер, Кэролайн — и спросил, не считает ли Луиза это простым совпадением.

— Нет, в этом я уверена. — Она взглянула на часы. — Пойдем, время посещений заканчивается в половине десятого. Так что нам следует поторопиться.

Теперь, когда они свернули на Хоспитл-драйв («Снова ты забыл включить огни поворота, любимый», — прокомментировала бы Кэролайн), Ральф взглянул на Луизу, вцепившуюся в сумочку, — ауры ее он не видел — и поэтому не знал, как она себя чувствует.

Луиза кивнула:

— Нормально. Не очень хорошо, но нормально. Не беспокойся обо мне. «Но я волнуюсь, Луиза, — подумал Ральф. — Очень. И кстати, ты видела, как доктор N3 вытащил гребенку из заднего кармана брюк Джо Уайзера?» Глупый вопрос. Конечно же, видела.

Лысый карлик хотел, чтобы она увидела. Хотел, чтобы они оба заметили.

Вопрос заключался в том, какое значение Луиза придавала поступку уродца. «Что тебе известно на самом деле, Луиза? К каким выводам ты уже пришла? Мне интересно, но спрашивать я боюсь».

В четверти мили от основной дороги виднелось приземистое кирпичное строение — Центр помощи женщинам. Множество фонарей (Ральф был уверен, что это нововведение) освещали газон, двое мужчин расхаживали из стороны в сторону, их фигуры отбрасывали гротескно удлиненные тени… Скорее всего, охранники. Еще одно новшество, еще одна соломинка в этом дьявольском мире. Ральф свернул налево (не забыв включить габариты) и аккуратно въехал на подъем, ведущий в многоуровневый больничный гараж. Вверху дорогу перекрывал оранжевый шлагбаум. «ОСТАНОВИТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, И КУПИТЕ БИЛЕТ» — гласила табличка. Ральф помнил времена, когда в таких местах еще работали люди, делая их менее жуткими. «Казалось, такие дни никогда не пройдут, друг мой», — подумал Ральф, опуская стекло и бросая мелочь в автомат.

— Ральф?

— М-м-м? — Он старался не задеть припаркованные с обеих сторон машины.

Ральф знал, что проходы достаточно широки — понимал это умом, — но нутром чувствовал абсолютно иначе. «Вот бы Кэролайн позабавилась надо мной», — с чувством смущенного восхищения подумал Ральф.

— Мы приехали сюда по делам или прохлаждаться?

— Минуточку, сейчас припаркую эту штуковину. Он миновал несколько отделений, достаточно больших, чтобы припарковать «олдс», но ни одно из них не вселяло в Ральфа уверенность. На третьем уровне он наконец-то отыскал три свободных отделения подряд (на них при желании можно было разместить целый танк), поставил машину посередине и, заглушив мотор, повернулся к Луизе. Сверху и снизу раздавалось урчание моторов, но местонахождение их невозможно было определить из-за эха. Оранжевый свет — наглый, проникающий во все закоулки, ставший столь привычным в подобных местах, — слоем ядовитой краски ложился на их лица. Луиза не отводила глаз. Веки ее припухли от слез, пролитых о Розали, но взгляд оставался спокойным и уверенным. Ральф был поражен, насколько сильно изменилась женщина с того времени, когда сегодня утром он встретил ее рыдающей на скамейке в парке.

«Луиза, — подумал он, — если бы тебя сейчас увидели твой сын и невестка, они с криком умчались бы прочь. И не потому, что у тебя пугающий вид, а потому, что женщины, которую они решили спровадить в Ривервью Эстейт, больше не существует».

— Ну же? — слегка улыбнувшись, подзадорила его она. — Будешь говорить или предпочитаешь только смотреть?

Ральф, обычно осторожный в высказываниях, бездумно выпалил первое, что пришло в голову:

— Я предпочитаю съесть тебя, как мороженое.

Луиза улыбнулась:

— Позже мы проверим, какой у тебя аппетит на мороженое, Ральф. А пока объясни, почему ты привез меня сюда. И не говори, что не знаешь, потому что я уверена в обратном.

Ральф прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и взглянул на Луизу:

— Думаю, здесь мы найдем двух лысоголовых приятелей. Тех, которые навещали Мэй Лочер. Если кто-то и может объяснить происходящее, то только они.

— А почему ты решил, что встретишь их здесь?

— Здесь у них имеется работенка… Двое мужчин — Джимми Вандермеер и друг Билла умирают бок о бок. Мне следовало бы понять, кто они такие что они делают, — в ту же секунду, когда ребята из «скорой помощи» вынесли на носилках миссис Лочер, прикрытую простыней. И я понял бы, не будь этой проклятой усталости. Достаточно было одного взгляда на ножницы. Но вместо этого я тянул до сегодняшнего дня, да и то мне помогла фраза, оброненная племянницей мистера Полхерста.

— И что же она сказала?

— Что смерть глупа. Акушерку, слишком медленно перерезающую пуповину, давно бы уволили за профессиональную непригодность. Это заставило меня вспомнить миф, прочитанный в начальной школе, когда я еще не мог по достоинству оценить разнообразных богов, богинь и значение Троянского коня.

Это притча о трех сестрах — греческих сестрах или, возможно, судоподобных сестрах. Черт, не спрашивай меня; я и огни поворота забываю включить. В общем, эти сестры отвечали за течение человеческой жизни. Одна из них плела нить, вторая решала, какой длины та будет… Ты еще не догадываешься, Луиза?

— Конечно! — нервно выкрикнула женщина. — «Веревочки» от воздушных шариков!

Ральф кивнул:

— Да. «Веревочки». Не помню, как звали первых двух сестер, но я никогда не забывал имя третьей — Атропос. Согласно легенде, ее работа заключается в перерезании нити, которую первая сестра прядет, а вторая отмеряет. С ней можно спорить, умолять, но это ничего не меняет. Когда она решает, что пришло время отрезать, она режет.

Луиза согласно кивнула:

— Я знаю эту легенду. Не помню, прочитала ли я ее сама или мне кто-то рассказал, когда я была еще ребенком. И ты считаешь, что так происходит на самом деле, Ральф? Только вместо судьбоносных сестер появились лысоголовые братья.

— И да, и нет. Насколько я помню легенду, все сестры были по одну сторону — из одной команды. И то же самое чувство у меня возникло в отношении двоих мужчин, выходивших из дома миссис Лочер: давние партнеры, уважающие друг друга. Но третий приятель, тот, которого мы видели сегодня, не похож на них. Я считаю, что доктор N3 — негодяй и мошенник.

Луиза поежилась; театральный жест, ставший естественным лишь в самом конце.

— Как он ужасен, Ральф. Ненавижу его.

— И я не виню тебя.

Ральф потянулся к ручке дверцы, но Луиза остановила его прикосновением:

— Я заметила, как он кое-что сделал.

Ральф повернулся и посмотрел на женщину. Сухо хрустнули шейные позвонки. Он отлично знал, что именно сообщит ему Луиза.

— Он обыскал карман мужчины, сбившего Розали, — сказала она. — Пока мужчина стоял на коленях перед собакой, чудовище залезло ему в карман и вытащило гребенку. А панама, которую носит лысоголовый… Уверена, она мне отлично известна.

Ральф продолжал смотреть на Луизу, судорожно сжавшись, надеясь, что ее воспоминания не пойдут