— Нет, могу, — растерянно пробормотал он. — Он спросил, не пользуюсь ли я кремом от морщин. Крем от морщин. Боже праведный!

Неужели он и тогда подворовывал, забирая у других их жизненную силу?

Подворовывал, даже не догадываясь об этом?

— Должно быть, — так же тихо пробормотал он. — Да ведь я же вампир, спаси и сохрани. Господи.

«Но правильное ли это определение? — неожиданно подумал он. — Может быть, в мире аур воришек жизненной энергии называют „центурионами“?» Перед его мысленным взором предстало белое, безумное лицо Эда Дипно, так возвращается призрак, чтобы обвинить своего убийцу, и Ральф, ужаснувшись, обхватил колени руками и уткнулся в них лицом.

В двадцать минут восьмого к дому Луизы подкатил «линкольн» выпуска семидесятых годов. Ральф — последний час он мылся, брился и пытался хоть немного успокоиться — стоял на крыльце и наблюдал, как Луиза выбирается с заднего сиденья машины.

Она распрощалась, и легкий ветерок донес до него задорный молодой смех.

«Линкольн» отъехал, и Луиза направилась к дому. Пройдя половину дорожки, она остановилась и обернулась. Томительно долгое мгновение они рассматривали друг друга, стоя на противоположных сторонах Гаррисавеню, отлично видя, несмотря на сгущающуюся темноту и двести ярдов, разделяющих их. Друг другу в этой темноте они казались скрытно горящими факелами. Луиза направила на него палец. Движение сильно напоминало жест, которым она выстрелила в доктора N3, но Ральф не испугался.

«Намерение, — подумал он. — Все зависит от намерения. В этом мире есть несколько ошибок… Но как только тебе становится ясен твой путь, возможность ошибок, скорее всего, сводится к нулю».

Узенький, сверкающий серый Лучик силы возник на кончике пальца Луизы проходящий через сгущающиеся тени Гаррис-авеню. Проезжающая машина беспрепятственно промчалась сквозь него. Окна машины вспыхнули, на долю секунды передние фары загорелись ярче… И все.

Ральф тоже поднял палец, и из него стал разрастаться голубой поток.

Два лучика встретились посередине Гаррис-авеню и переплелись, как ветки жимолости. Поднимаясь вверх, этот поросячий хвостик бледнел. Затем Ральф согнул палец, и его часть любовного узелка, появившегося посередине Гаррисавеню, исчезла, а через мгновение растворился и лучик Луизы.

Ральф медленно спустился с крыльца и пошел прямо по газону. Луиза шла ему навстречу. Встретились они посередине улицы… Там, где на самом деле встретились уже давно.

Ральф обнял ее и поцеловал.

«Ты изменился, Робертс. Помолодел».

Эти слова снова и снова возникали в его мыслях — так повторяет одну и ту же фразу заезженная пластинка, — когда Ральф, сидя в кухне Луизы, пил кофе. Он не мог отвести от нее взгляд.

Луиза Чесс выглядела лет на десять моложе и фунтов на десять легче, чем та женщина, к образу которой он привык в последние годы.

Интересно, сегодня в парке она тоже была такой? Вряд ли, хотя утром Луиза, сильно расстроенная, плакала — наверное, поэтому и выглядела иначе.

И все же… Да, и все же. Исчезла тонкая сетка морщин вокруг рта, как и двойной подбородок и мешки дряблой кожи на полных руках. Сегодня утром она горько плакала, а вечером излучала счастье, но Ральф знал, что не в этом причина разительных перемен.

— Мне понятно значение твоего взгляда, — сказала Луиза.

Странно. Конечно, таким образом решается вопрос, происходило ли это на самом деле, но все равно страшновато. Мы отыскали «Источник Юности».

Забудь о Флориде; источник находится в Дерри, совсем рядом.

— Мы отыскали?

Она казалась удивленной… И несколько настороженной, будто подозревала, что он подшучивает над ней. Или ведет себя с ней, как с «нашей Луизой».

Луиза подошла и взяла Ральфа за руку.

— Пойди в ванную. Взгляни на себя в зеркало.

— Я отлично знаю, как выгляжу, черт побери, я только что побрился.

Очень тщательно.

Она кивнула:

— Ты хорошо потрудился, Ральф… Но дело вовсе не в щетине.

Просто посмотри на себя.

— Ты серьезно?

— Да, — твердо ответила Луиза. — Очень серьезно.

Ральф почти дошел до двери, когда она произнесла:

— Ты не только побрился; ты еще и рубашку сменил. Молодец. Мне не хотелось говорить, но она порвалась.

— Разве? — спросил Ральф. Он стоял спиной, так что Луиза не заметила его улыбки. — А я и не заметил.

Минуты две, опираясь на умывальник, Ральф разглядывал себя в зеркало.

Столько времени понадобилось ему, чтобы рассмотреть то, что мысленно он уже видел. Пряди вновь появившихся черных, блестящих словно вороново крыло волос поражали воображение, как и исчезновение уродливых мешков под глазами, но он не мог оторвать взгляда от того, каким образом выглядели его губы, избавившиеся от глубоких морщин. Незначительная… Неестественная вещь. Рот совершенно молодого человека. И… Внезапно Ральф засунул палец в рот и провел им по правой нижней десне.

Он не был совсем уверен, однако ему показалось, что десна немного припухла, готовая обнажить новый ряд зубов. — Вот это да, — пробормотал Ральф, мысленно переносясь в тот знойный день, когда он столкнулся с Эдом Дипно на его лужайке. Тогда Эд поведал ему, что Дерри наводнен обезумевшими созданиями-детоубийцами. Чудовищами, крадущими жизнь. «Сюда стягиваются все силы, — сообщил ему Эд. — Знаю, трудно поверить в подобное, но это так».

Теперь Ральфу поверить было легче. Труднее стало соглашаться с утверждением, что Эд сошел с ума.

— Если и дальше пойдет в том же духе, — стоя у двери, сказала Луиза, — нам придется пожениться и уехать из города, Ральф. Симона и Мина не могли — в прямом смысле слова — отвести от меня взгляд. Я вовсю распространялась насчет новой косметики, полученной по почте, но они не клюнули на эту удочку. Мужчина мог бы поверить, но женщина отлично знает, что косметике под силу, а что нет.

Они вернулись в кухню, и, хотя ауры временно исчезли, Ральф кое-что все же увидел свечение, исходящее от воротника шелковой блузы Луизы.

— В конце концов, я сказала им единственную вещь, которой они могли поверить.

— Что именно? — поинтересовался Ральф.

— Я сказала, что встретила мужчину. — Луиза замялась, а затем, заливаясь румянцем, выпалила: — И влюбилась в него.

Ральф взял ее за руку и повернул к себе. Он смотрел на маленькую, аккуратную складочку у локтя и думал, как бы ему хотелось прикоснуться к ней губами. Или кончиком языка. Затем он взглянул на Луизу:

— А это правда?

Она ответила ему искренним, исполненным надежды взглядом и тихонько ответила:

— Мне так кажется, но теперь все так странно. Я уверена лишь в одном: мне хочется, чтобы это было