в казино выиграл, к нему все не влезло, вот и отдал часть мне. Так сказать, на сохранение. Хочешь, я его тебе отдам? Мне, конечно, жалко, но для тебя – так уж и быть. А сам Лайтнинг, наверное, уже двадцать раз про него забыл.

– Как это – забыл? – встрял в разговор Дерри. – Ничего не забыл. Я такие вещи не забываю. И вообще, Анет, прекрати разбазаривать мое честно добытое имущество.

Пока Стик, Дерри и Анет мило беседовали, а хмурый гхырх тихо пыхтел у стены, маги закрыли потайную дверь и кое-как разобрались с освещением. На стенах на самом деле были факелы. Причем они оказались настолько хитроумно соединены между собой, что, когда зажигали один, огонь автоматически перебирался к следующему по тонкой промасленной веревочке. Поэтому длинный коридор на входе в усыпальницу оказался освещенным за считаные секунды. В отличие от гномьего города Кен-Тирона в усыпальницу вел широкий коридор. Грубые каменные стены отделаны тонкими пластинками малахита, бирюзы, яшмы. Анет даже застыла от изумления, она не ожидала ничего подобного. Подземелья и гробницы ассоциировались у нее с чем-то темным и мрачным, и никак уж не с подобным великолепием. Горы Кенташ изнутри напоминали дворец. У девушки даже поднялось настроение, омрачало его только то, что она помнила, что это не подземный, некогда жилой город, а изначально прибежище мертвецов. То, что дальше начнется кладбище, Анет совсем не радовало. Она надеялась, что усопшие здесь не выставлены на всеобщее обозрение, подобно мумиям фараонов в земных музеях. С традициями захоронения на Арм- Дамаше она не была знакома и подсознательно ждала какой-нибудь пакости.

– Кто-нибудь представляет, куда именно нам следует двигаться, чтобы попасть к Кругу вечности? – задал волнующий всех вопрос Стик. – Дерри, ты конечно же об этом не думал?

– Думал, но мне не помогло, – отозвался Лайтнинг и добавил: – Мой осведомитель тоже думал, и ему не помогло. Из ныне живущих ответа на этот вопрос не знает, похоже, никто, а если и знает, то молчит.

– Я могу попробовать провести вас к Кругу, – задумчиво произнес эльф. – Правда, я там не был ни разу, но знаю сами гробницы. По крайней мере, эльфийскую часть. Если мы попадем туда, то я смогу сориентироваться. В то время когда я бывал в усыпальнице Великих, расположение Круга вечности не было тайной. Любой мог показать место, где он находится, или хотя бы объяснить, как туда добраться.

– Что ж, – нахмурился Стик, – это уже лучше, чем ничего. К гробницам эльфов мы, пожалуй, сможем выбраться. Калларион, ты помнишь, чьи усыпальницы соседствуют с эльфийскими?

– Да, конечно, – отозвался Келл. – С одной стороны гномьи, с другой – ксари.

При упоминании о своих сородичах Дерри как-то напрягся, и на его лице появилась хитрая улыбка.

– Из гробниц ничего не брать, – сурово сказал герцог. – Это я говорю тем, кто не знает простых истин. Так как Анет стаскивающей с трупа какие-нибудь украшения или амулеты я представить не могу, то обращаюсь непосредственно к тебе, Дерри. Ты меня понял?

Ксари кивнул с отсутствующим видом, и Стик, совсем не уверенный в том, что друг его слышал, решил пояснить:

– Из гробниц ничего не берем, потому что в усыпальницах Великих лежат не простые смертные, а вожди, короли, принцы и принцессы, великие воины. А это значит, что на их гробницы, скорее всего, наложены заклятия как раз вот от таких охотников до чужого добра. Я понимаю, что тебя, Лайтнинг, никакое колдовство, по большей части, не берет. Но вспомни ту же русалку и подумай. К тому же есть еще и яды, убивающие мгновенно. А если вдруг тебе, как всегда, повезет и ты не столкнешься ни с ядом, ни с магией, то, я уверен, к тебе обязательно привяжется кладбищенский глызень. Этих тварей здесь просто не может не быть.

– Стик, ну что ты разошелся? – лениво поинтересовался Дерри, разглядывая конусообразный свод потолка. – Понял я все.

Герцог выругался и махнул на ксари рукой. Этого не могло пронять ничего. Если уж Дерри что-нибудь приглянется, его не напугаешь ни ядами, ни магией, ни тем более каким-то кладбищенским глызнем.

Длинный коридор вывел в первый погребальный зал. Все оказалось не так страшно, как это представляла себе Анет. Всего лишь достаточно большая квадратная комната, в центре которой, воздев руки к каменному потолку, возвышалась каменная статуя существа неопределенного пола. По одеждам вроде бы женщина, а по страшной угрюмой роже – чистый мужик.

– Нам повезло, – тихо сказал Стик, подходя почти вплотную к статуе. – Это Кентамаш, в переводе с гномьего – горная мать смерти. Мы в усыпальницах горных королей, значит, эльфийские залы где-то рядом.

– Дерри, – дернула Анет за рукав молодого человека, – я опять с глупым вопросом. Скажи мне, зачем нужны решетки на входах в гробницы? Это ведь гробницы? – Девушка показала рукой на ряд дверей по стенам зала. На самом деле арочные проходы в сами усыпальницы с саркофагами были плотно закрыты толстенными железными решетками, на которых не было даже замков.

– Не знаю, – пожал плечами ксари. – Так принято. За решеткой находится небольшая комната, в центре которой на постаменте стоит гроб с телом. Решеткой проход загораживают во время захоронения. Зачем? Не имею не малейшего представления, наверное, существует какая-нибудь традиция. Если хочешь, пойдем поглядим поближе?

– Ну не знаю, – неуверенно отозвалась Анет. – Сомневаюсь, что хочу смотреть ближе на чьи-либо усыпальницы.

– Пойдем, а то так и будешь до Крута вечности дергаться. Там за решеткой обычный каменный ящик, вот увидишь. – Лайтнинг уверенно потащил упирающуюся Анет к ближайшему склепу.

– Дерри, а это так и должно быть? – поинтересовалась она, тыкая пальцем в решетку, привлекая внимание молодого человека к чему-то находящемуся внутри склепа.

– Что? – не понял ксари и посветил себе факелом, пытаясь выяснить, что опять удивило такую впечатлительную Анет, и замер. Тяжелая каменная крышка саркофага была сдвинута. Можно было, конечно, наивно понадеяться на то, что это дело рук кладбищенских воров, но Дерри понимал, что, во- первых, у гномов и брать-то нечего, они известные скупердяи, которые норовят своих усопших отправить в последний путь практически раздетыми. Об этом знают все уважающие себя грабители. А во-вторых, у разграбленной гробницы в первую очередь страдает решетка, которая в данном случае была цела. – Нет, Анет, так быть не должно, – прикрывая девушку своим телом, пробормотал Лайтнинг.

– Он что, ушел погулять, да? – пропищала она, испуганно косясь в сторону склепа. – Что же мне так на трупов-то живых везет? Сейчас вылезет! Прямо самой своей важной частью тела чувствую, что вылезет!

– Не нагнетай обстановку, – посоветовал ей Дерри и сам едва не заорал от неожиданности и резво отпрыгнул в сторону. Между прутьями решетки появились два горящих глаза на удивительно уродливом, полуистлевшем гномьем лице. Гномы-то и при жизни красавцами никогда не были, а уж лет этак через триста после смерти… и сказать нечего. Небольшая фигурка, едва достающая до плеча Дерри, с остервенением билась о прутья клетки, пытаясь выгрызть их наполовину вывалившимися зубами. Решетка не поддавалась. Тварь злилась и скоблила ее когтями, но выйти все равно не могла.

– Все-таки вышел погулять, – уныло констатировала факт Анет, которая находилась в каком-то отрешенном, полуобморочном состоянии. – А этот вроде посимпатичнее будет, – ни с того ни с сего добавила она.

– Анет, ты чего? – испуганно поинтересовался Дерри. – Ты все-таки сошла с ума? Кто кого посимпатичнее будет?

– Ну этот зомбяк будет посимпатичнее, чем все остальные, виденные мной на Арм-Дамаше.

– Чем? – тупо спросил ксари, понимая, что разговор становится на редкость идиотским.

– Ну воняет не так гадко, кожи на нем побольше, чем на всех остальных, и червяки по нему не ползают.

– А… – отозвался Дерри, недоумевая, что делать с зомби дальше. Вроде бы, с одной стороны, сидит в своей клетке и не трогает никого, а с другой – нежить как-никак, надо бы и уничтожить. Размышления Лайтнинга прервал появившийся рядом Стик.

– Что вы так долго здесь торчите? – спросил герцог. – Что интересного увидели? Только ведь вас двоих ждем.