— О'кей, — сказал Билли, испытав некоторое облегчение. — Но только не очень…

— Ну, как сказать… Если ты не изменишь своих намерений, — сказал Джинелли.

— Не изменю.

— Как сказать…

— Что там в пакете?

— Бифштексы, — сказал Джинелли и вытащил один, запакованный в герметический пакет фирмы Сэмпсон. — Не плохо выглядит, м-м? Взял четыре штуки.

— А зачем?

— Давай-ка все по порядку, — сказал Джинелли. — Я отсюда пошел в центр города. Жуть, я тебе скажу. По тротуару пройти невозможно. На каждой роже обязательно очки «Феррари», у каждой бабы на сиськах какие-то аллигаторы. Публика — шваль, я тебе скажу. Дешевка.

— Я знаю.

— Представь себе, Уильям. Идет девка с парнем. Так этот парень засунул руку в карман ее шортов. Я говорю — при всей публике, представляешь? Щупает ее жопу! Ты понял? Будь это моя дочь, она бы никогда на свою задницу не села бы! Я б ей врезал! Извини, дорогой, но я здесь не мог бы спокойно жить. Подобная обстановка? — Да пошла она на хер! Я тут позвонил кое-куда. Да! Кстати, чуть не забыл! Я звонил из будки напротив аптеки, зашел туда и взял для тебя вот это. — Он вытащил пузырек с таблетками и бросил Билли. Тот поймал здоровой рукой. Капсулы калия.

— Спасибо тебе, Ричард, — дрогнувшим голосом сказал Билли.

— Не за что. Прими одну. Не хватало тебе еще инфаркта в довершение ко всему.

— Я тут попросил кое-кого выяснить для меня некоторые вещи. Прогулялся в гавань, полюбовался яхтами. Знаешь, Уильям, там есть такие, что потянут на двадцать… даже на сорок миллионов долларов. Фрегаты прямо! В кораблях я не разбираюсь, но смотреть на них мне нравится. Они… — Джинелли вдруг замолчал и в раздумье уставился на Билли. — Слушай, а там эти парни в темных очках случайно не промышляют наркотиками?

— Хм… вообще-то я читал как-то в «Таймс» прошлой зимой, что один ловец лобстеров обнаружил тут возле островков двадцать мешков товара — они плавали на воде. Оказалось — марихуана.

— Ага! Ага! Я так и думал. Тут прямо пахнет этим делом. Но какие идиоты. На уровне любителей. Их дело доставить товар морем и предоставить остальное людям, которые знают, что надо делать. Из-за таких дураков легавые все узнают. А бывает, что вместо пакетов с товаром из воды вылавливают трупы. Вот такая дрянь получается.

Билли сделал большой глоток пива и закашлялся.

— Но это я так — к слову. А вообще-то прогулялся, посмотрел на все эти яхты. Проветрил мозги, а потом обдумал, что надо делать. В общих чертах мне теперь ясно, как поступить и с чего начать. Детали придут потом. Еще прогулялся по главной улице, позвонил кое-куда. Ордера на твой арест, Уильям, — нет. Но твоя жена и этот твой доктор подписали бумаги на тебя. Я даже записал. — Он вытащил из кармана бумажку. — В невменяемом состоянии. Верно?

Билли разинул рот и издал стон. На смену потрясению пришла ярость. Да, он предполагал, что такое возможно, предполагал, что Хаустон мог предложить такой вариант, а Хейди могла бы согласиться. Но одно дело — предполагать, а другое услышать факт, что твоя супруга пошла в суд и засвидетельствовала, что ты сумасшедший и невменяемый.

— Предала, сука, — пробормотал он. Он в ярости стиснул кулаки и застонал от боли. Посмотрел на забинтованную руку. На ней обозначились кровавые цветы.

«Не верю, что ты мог подумать такое о Хейди», — сказал внутренний голос.

«Просто мой разум воспален», — мысленно ответил он. На некоторое время мир заволокло серой пеленой.

Это не было обмороком, и он быстро оправился. Джинелли снял бинты, бандаж и заново перебинтовал ему руку. Действовал хоть и несколько неуклюже, но вполне профессионально. Заканчивая перевязку, сказал:

— Мой человек говорит, что это ничего не значит, пока ты сам не вернешься в Коннектикут, Уильям.

— Это все так, но ты представляешь себе? Моя жена…

— Не обращай внимания, Уильям. Это не имеет значения. Если мы разберемся как следует со старым цыганом, ты снова начнешь набирать вес, а их суета вокруг тебя полетит в помойку. Если так дело и пойдет, у тебя будет сколько угодно времени, чтобы разобраться с женой. Может, ей полезно, скажем, надавать по морде. Или ты ее просто бросишь. Все будешь решать сам, если мы утрясем дело с цыганом. Если не утрясем, значит, помрешь. В любом случае проблема, как видишь, уладится. Так что чего уж тут расстраиваться из-за какой-то бумажки.

Билли слегка улыбнулся побелевшими губами.

— А из тебя получился бы классный юрист, Ричард. Ты так здорово умеешь раскладывать дела в перспективе.

— Что, правда? Ты так считаешь?

— Да, так считаю.

— Ну что ж, спасибо. А потом я позвонил Кирку Пеншли.

— Ты говорил с Пеншли?!

— Да.

— Господи, Ричард!

— А ты что, — считаешь, что он не станет разговаривать с такой шпаной, как я? — Джинелли ухитрился сказать это одновременно с изумлением и с обидой. — Поверь мне, он со мной разговаривал. Разумеется, говорил я по своей кредитной карточке. Моего имени на его телефонном счету не будет. Но я ведь много дел имел с твоей фирмой, Уильям, за эти годы.

— Это для меня новость, — сказал Билли. — Я думал, только тот единственный раз.

— В том деле были открыты любые возможности, и ты был для них самой подходящей фигурой, — сказал Джинелли. — Пеншли и его маститые юристы никогда не поручили бы тебе выигрышного дела. Ты был для них пришлый. С другой стороны, я думаю, они знали, что рано или поздно тебе предстоит встреча со мной, если поработаешь какое-то время на фирму. Это дело должно было стать для тебя хорошим дебютом. А если бы все пошло не так, они могли тобой и пожертвовать. Им бы этого не хотелось, но уж коли жертвовать, так лучше пришлым, чем маститым юристом. Все эти ребята одинаковы, и предсказать их действия проще простого.

— И какие же еще дела ты вел с моей фирмой? — спросил Билли с откровенным удивлением. Все это напоминало чем-то ситуацию, когда много времени спустя после развода, узнаешь, что твоя жена тебе изменяла.

— Самые разные были дела, и даже не совсем с твоей фирмой. Скажем так, она выполняла роль брокера в юридических делах — моих и некоторых моих друзей. На этом давай и остановимся. Короче, я достаточно хорошо знаю Кирка Пеншли, чтобы попросить его о небольшом одолжении. Он согласился оказать мне такую услугу.

— Какую?

— Я попросил его связаться с ребятами Бартона и сказать им, чтобы они недельку отдохнули. Чтобы оставили в покое и тебя, и цыган. Меня, если хочешь знать, больше цыгане интересуют. Мы сможем все провернуть, Уильям. Просто будет легче, если не придется гоняться за ними то туда, то сюда.

— Ты позвонил Кирку Пеншли и сказал, чтобы он отцепился? — удивленно переспросил