— Да, конечно, — сказал Бауден, стараясь казаться одновременно печальным и рассерженным, — мой сын и его жена попросили меня прийти сюда и обсудить с вами это неприятное дело. Тодд — хороший мальчик, поверьте. И ухудшение его отметок в школе — временное.

— Мы все на это надеемся, мистер Бауден. Курите, пожалуйста. В стенах школы обычно не курят, но для вас мы сделаем исключение.

— Благодарю вас.

Мистер Бауден достал из внутреннего кармана смятую пачку «Кэмела», сунул одну из двух оставшихся кривых сигарет в рот, извлек спичку, зажег о каблук черной туфли и закурил. После первой затяжки он по- стариковски закашлялся, потушил спичку и бросил в предложенную Калошей Эдом пепельницу. Эд наблюдал за этой процедурой, торжественной, как и туфли старика, с откровенным восхищением.

— Не знаю, с чего и начать, — сказал Бауден, печально глядя на Калошу Эда сквозь завитки сигаретного дыма.

— То, что пришли вы, — мягко сказал Калоша Эд, — вместо родителей Тодда уже говорит о многом.

— Да, конечно, — старик скрестил руки на груди. Сигарету он держал между указательным и средним пальцами правой руки. Спина прямая, подбородок приподнят. Что-то немецкое было в его манере изъясняться, и это напоминало Эду увиденные в детстве фильмы про войну.

— У моего сына и невестки дома не все в порядке, — сказал Бауден, тщательно выговаривая каждое слово. — Я бы сказал, большие неприятности. — Его глаза, старые, но удивительно ясные, наблюдали, как Калоша Эд раскрыл лежащую перед ним папку. Внутри было несколько листков бумаги.

— И вы считаете, эти неприятности влияют на успеваемость Тодда?

Бауден сильно наклонился вперед, не сводя своих синих глаз с карих глаз Калоши Эда. Повисла тяжелая пауза, потом Бауден произнес:

— Его мать пьет.

Он снова выпрямился.

— Боже, — выдохнул Калоша Эд.

— Да, — отозвался Бауден и печально кивнул — Мальчик рассказывал мне, что пару раз, приходя из школы домой, заставал ее спящей на кухонном столе. Он знает, как мой сын относится к выпивкам, поэтому приходилось самому разогревать обед и поить ее крепким кофе, чтобы она хотя бы проснулась к приходу Ричарда.

— Это ужасно, — сказал Калоша Эд, хотя слышал вещи и похуже: матери с пристрастием к героину, отцы, которые вдруг начинали насиловать своих дочерей… или сыновей. А миссис Бауден не хочет обратиться к специалистам?

— Мальчик пытался убедить ее, что это — лучшее решение. Ей, наверное, очень стыдно. Если бы ей дать время… — Он сделал жест сигаретой, описав колечко в воздухе. — Ну, вы меня понимаете.

— Да, конечно, — кивнул Калоша Эд, опять восхищаясь жестом и нарисованным колечком. — Ваш сын… отец Тодда…

— В этом есть и его вина, — жестко сказал Бауден. — Сколько раз он задерживался на работе, опаздывал на ужин, внезапно уходил вечером… Я должен сказать вам, мистер Френч, он женат скорее на своей работе, чем на Монике. Меня воспитывали в духе того, что семья превыше всего. А вы разве не согласны с этим?

— Конечно, вы правы, — искренне ответил Калоша Эд.

Его отец был ночным сторожем в большом универмаге в Лос-Анджелесе, и он видел отца только по выходным и в отпуске.

— Это — другая сторона проблемы, — сказал Бауден.

Калоша Эд кивнул и задумался.

— А что ваш второй сын, мистер Бауден? М… — Он заглянул в папку, — Гарольд. Дядя Тодда.

— Гарри и Дебора сейчас живут в Миннесоте, — ответил Бауден правдиво. — Он работает на Медицинском факультете университета. Ему сложно оставить работу, да и неловко просить об этом. — Лицо приняло добродетельное выражение. — Гарри и его жена живут хорошо.

— Понимаю. — Калоша Эд снова заглянул в папочку, потом закрыл ее. — Мистер Бауден, я ценю вашу откровенность. И буду также откровенен с вами.

— Спасибо, — церемонно сказал Бауден.

— Мы не в состоянии, к сожалению, оказывать всем ученикам столько внимания, сколько нужно. Здесь шесть завучей, и на каждого приходится более сотни учеников. У моего самого молодого коллеги Хэпберна — сто пятнадцать. В нашем обществе почти всем детям в этом возрасте необходима помощь.

— Конечно, — Бауден раздавил окурок в пепельнице и снова сложил руки.

— Иногда возникают ужасные проблемы. Наиболее частые — обстановка в семье и наркотики. По крайней мере Тодд не связан ни с амфетамином, ни с мескалином или фенциклидином.

— Боже сохрани!

— Иногда, — продолжал Калоша Эд, — мы просто ничего не можем поделать. Это ужасно, но такова жизнь. Обычно из этого колеса выбиваются единицы — те, кто мешает всему классу, — угрюмые, необщительные дети, даже не пытающиеся что-то изменить. Это просто живые организмы, ожидающие, когда система пропустит их через все шестеренки или когда они станут старше и бросят школу без разрешения родителей, чтобы пойти в армию, мыть машины или выйти замуж за дружка. Понимаете? Я говорю прямо. Наша система, как говорится, далека от совершенства.

— Мне нравится ваша откровенность.

— Но очень больно смотреть, когда эта система начинает обламывать таких ребят, как Тодд. Он в прошлом году набрал 92 балла и достиг 95 процентов. А его средний балл по английскому еще выше. У него есть творческие способности, а это не так часто встречается у детей нынешнею поколения, культура которых начинается у телевизора, а заканчивается в ближайшем кинотеатре. Я разговаривал с учительницей, которая принимала у Тодда экзамен в прошлом году. Она сказала, что Тодд представил лучший реферат из всех, которые она читала за двадцать лет работы в школе. Он посвящен немецким лагерям смерти во время Второй мировой войны. И поставила ему единственному пятерку с плюсом.

— Я читал этот реферат, — сказал Бауден. — Отличная работа.

— Он также проявил способности выше среднего уровня к естествознанию и общественным наукам, и если не станет одним из величайших математиков столетия, то по крайней мере будет хорошо успевать в колледже… И все это было до нынешнего года. Вот, в общих чертах, все.

— Да.

— Мне ужасно обидно видеть, как Тодд катится вниз, мистер Бауден. А летняя школа… Скажу вам честно, летняя школа таким мальчикам, как Тодд, приносит часто больше вреда, чем пользы. Обычно летняя сессия младших учеников средней школы напоминает зоопарк. Сплошные обезьяны и хохочущие гиены, плюс еще парочка дронтов. Неподходящая компания для такого мальчика, как Тодд.

— Естественно.

— Так что давайте перейдем ближе к делу. Я предлагаю провести серию консультаций для мистера и миссис Бауден в Консультативном центре города. Все, естественно, конфиденциально. Там заведующий Гарри Акерман, мой хороший приятель. И я думаю, что не Тодд должен предложить это, а вы, — широко улыбнулся Калоша Эд. — Может, удастся нормализовать все к июню. Это вполне возможно.

Но Бауден был явно встревожен этим предложением.

— Боюсь, что они рассердятся на мальчика, если я предложу им это, — сказал он. — Дело очень деликатное. Может и так, и этак повернуться. Мальчик пообещал мне, что будет больше заниматься. Он очень переживает из-за плохих оценок. — Старик слегка улыбнулся, и Калоша Эд не смог понять, чему. — Гораздо больше переживает, чем вы думаете.

— Но…

— И они рассердятся на меня, — продолжал настаивать Бауден. — Конечно. Моника и так считает, что я вмешиваюсь. Я пытаюсь держаться в стороне, но вы же видите. Я считаю, лучше их оставить в покое. На время.

— У меня большой опыт в решении проблем такого рода, — сказал Калоша Эд. Он прикрыл ладонями папку Тодда и открыто посмотрел на старика. — Я действительно считаю, что консультации должны помочь.