возможно, лишится работы, если об этом узнает суперзвезда.
Тропинин хотел знать, что творится внутри этого человека, действительно ли он решил выставить Командора убийцей, действительно ли понимает, к чему это приведет. Алекс надеялся, что нанимателя будет возможно уговорить вернуться к первоначальному варианту сценария — версии Потапова, однако надежда была слишком слабой — съемки практически закончены.
Молодой человек выбрал не самое подходящее время, но лучшего шанса у него не будет — звезда в любой момент может вернуться в «L&P» под надежную охрану «античита». Алекс еще не знал, что станет делать, если его худшие опасения оправдаются, но твердо решил помешать звезде превратить героя в преступника.
— Можно задать вам вопрос?
Кайл удивленно повернул голову в сторону наглого охранника, а потом улыбнулся.
— Валяй. У меня хорошее настроение, может, и отвечу.
— Вы действительно считаете Командора убийцей?
Задав вопрос, Тропинин мысленно потянулся к нанимателю.
ВОТ ДЕБИЛ!
— Конечно, — фыркнул Кайл. — Он и есть убийца. Не герой, каким его представляют биографы- маразматики и сентиментальные бабы-дуры, а самый настоящий убийца. Жесткий парень, пусть и ратующий за справедливость. Он спасал жизни, но это было не более чем прикрытие. Он хотел избавить мир от зла самым действенным способом — физическим уничтожением. Только абсолютный идиот этого не понимает.
Иного Алекс от актера и не ожидал: ни иных мыслей, ни иного ответа.
— Разве можно творить зло во имя добра?
Я И САМ ТАК ДЕЛАЮ.
— Можно. Слушай, иди уже. Скажи Банану, пусть готовится. И водителя предупреди. Не хочу опаздывать. Женщин, а тем более, красивых женщин, нельзя заставлять ждать.
Тропинин вздохнул. Кайл действительно хочет превратить Командора в убийцу. Это не шутка, не чей-то злой розыгрыш, это реальность. И с этим нужно что-то делать.
Спускаясь по лестнице, Алекс представлял, что начнется, когда фильм выйдет на экраны. Уже сейчас к имплантам общество разделилась на две группы: одни относятся к имплантам как к равным, а другие считают их опасными и непредсказуемыми животными. При массовом воздействии на сознание (ибо что есть кино, как не массовое воздействие на человека?), на улицах начнутся не просто междоусобные разборки, но настоящие войны. И в бой пойдут не только представители противоположных точек зрения, но и люди против имплантов.
Как остановить съемки? Возможно ли это сейчас, когда отснято уже девяносто девять процентов картины?
— Алекс!
Тропинин поздоровался с Голицыным, с которым не виделся со вчерашнего вечера.
— Я хочу, чтобы сегодня ты сопровождал Кайла. Я знаю, он тебе запретит…
— Уже запретил.
— Поезжай следом.
— Зачем? С ним же будет Банан, то есть Белозерцев, и он едет не куда-то, а на свидание.
— Это будет не свидание. — Борис Игнатьевич на мгновение прикрыл глаза. — Езжай, — приказал он. — Сегодня ты должен находиться при нем. Не дай ему…
СОВЕРШИТЬ НЕПОПРАВИМОЕ.
Тропинин вздрогнул. Он не читал мысли начальника службы безопасности, напротив, эти слова будто сами собой возникли в его голове.
— Ступай.
Алексу ничего не оставалось, как кивнуть.
День выдался тяжелый.
Евгения Михайловича Сеченова уже неделю донимало предчувствие беды: на сердце было тревожно, постоянно сосало под ложечкой, попеременно бросало то в жар, то в холод, хирург вздрагивал от каждого резкого звука, и всюду мерещились знаки смерти. Сначала его подрезал белый «Лексус» со страшным номером «666», потом он едва не сбил священника, светофор мигал как-то нервно, а тучи напоминали то крест, то череп, а то и могильный холм. Сеченов не верил приметам и всегда считал себя здравомыслящим человеком, однако целую неделю сильно нервничал из-за всех этих предзнаменований.
Между тем дела шли как обычно. Пару дней назад Евгений Михайлович занимался формальностями, связанными с передачей дел своему приемнику. Пока он не собирался уходить на покой, но серьезно подумывал о том, что неплохо бы найти себе достойную смену. Возможно, через год или два Сеченов уступит свое место более молодому, смелому и умному человеку, а пока предстояло разобраться с некоторыми формальностями. Нейрохирург давно подумывал над этим, но все время откладывал в долгий ящик, а тут вдруг собрался, и разом покончил с этим делом. И старался не считать это еще одним предзнаменованием скорой смерти.
Несмотря на черные мысли, у Сеченова было, чему радоваться: как и предполагалось, смерть на операционном столе мужчины со странным именем ZW6YHH прошла незамеченной никем, кроме ассистента, операционной сестры и пары санитаров, отвозивших труп в городской морг. Ни родственники, ни знакомые не хватились человека, обворовавшего клинику, а в свидетельстве о смерти стояло
