Альвино полистала свои бумаги.
— Я могу показать вам письмо человека, занимавшего в то время мою должность, где он просит короля вернуть «двойного орла». К сожалению, по протоколу документ требовалось отправить сначала в Госдепартамент, чтобы получить разрешение на переписку с иностранным правительством. Тогдашние власти не дали своего согласия.
— Почему?
— На их языке это называлось «политической нецелесообразностью». В 1948 году разразилась арабо-израильская война, и Фарук стал крайне непопулярен у себя дома и за границей. У него и так хватало проблем, чтобы еще думать о возращении «орла».
— По-вашему, в то время можно было предсказать будущую стоимость монеты?
Она рассмеялась.
— Не думаю, что речь могла идти о сумме большей, чем несколько тысяч долларов. Семь миллионов тогда казались астрономической цифрой. Никто бы не поверил, что такое возможно.
— На мой взгляд, семь миллионов и сейчас явный перебор, — заметил Майк. — Итак, толстяка свергли в 1952-м. И он удрал в…?
— В Рим, — ответила Альвино. — Ему всегда нравилась сладкая жизнь,
— Да, — кивнул Майк, — мы слышали.
— Привычка — вторая натура. Он продолжал ходить по ночным клубам: «Хант Клаб», «Пикколо Слэм», «Буат Пигаль», «Виа Венето». Ездил на свадьбу Грейс Келли со своим венценосным приятелем — князем Ренье. Фарук всегда был плейбоем.
— Когда он сбежал из Египта, кто-нибудь знал, взял ли он с собой птичку? — поинтересовался Майк.
— Хороший вопрос, — улыбнулась Альвино. — Боюсь, вряд ли кто-то может на него ответить. Египетские революционеры — их возглавлял генерал Насер — не дали Фаруку времени забрать сокровища. Но за несколько месяцев до изгнания он успел вывезти достаточно денег, драгоценностей и всяких ценных вещиц, чтобы до конца дней жить по-королевски.
— Человек без страны. Но, возможно, с «двойным орлом». — Майк прикинул хронологию событий. — Значит, он приобрел золотой в 1944-м, покинул Египет в 1952-м… И когда монета всплыла снова?
— Почти пятьдесят лет спустя. Все думали, что она осталась в Каире, когда в 1955-м «Сотби» неожиданно включил ее в каталог сокровищ Фарука и выставил на продажу. Узнав об этом, Секретная служба обратилась к американскому консулу в Каире и попросила правительство снять «двойного орла» с аукциона и вернуть в Штаты.
— Выходит, монету так и не продали?
— Нет. Но домой она тоже не попала, — сказала Альвино. — Насер заявил, что это недоразумение. Якобы Фарук увез «орла» с собой. И в Египте монету давно никто не видел. В общем, она исчезла без следа.
— А та штуковина за семь миллионов долларов, которую Старки продали в 2002-м, когда она появилась в стране?
— Не раньше 1996 года, через пятьдесят лет после того, как ее отправили в Египет.
— И кто ее привез? — Меня заинтриговало это причудливое путешествие монеты.
— Довольно известный британский нумизмат, который прилетел сюда с частным визитом и назначил встречу некоему американскому гражданину. Завтрак в «Уолдорф-Астория».
— У вас чертовски коварная улыбка, Лори, — подмигнул Майк. — Не иначе, ваши ребята сидели под столом.
— Угадали. После нескольких перехваченных звонков и записанных на пленку разговоров наши агенты взяли парня за жабры.
— И поймали «двойного орла»?
— Верно.
— Британец объяснил, где он его взял? — полюбопытствовал Мерсер.
— Он рассказал довольно туманную историю. О том, как после переворота к нему обратился какой-то египетский полковник и предложил купить монету. Никаких имен и документальных подтверждений представить не смог.
Лори Альвино заколебалась. До этого она сказала, что шеф поручил выложить нам всю информацию.
— Кроме того, в дело вмешалась разведка.
— А в чем проблема? — спросил Майк.
— Наверно, вы слышали, что правительственные службы не слишком ладят друг с другом. — Лори обвела нас взглядом, словно желая посмотреть, согласны ли мы с этим утверждением.
— Мы слишком редко с ними сталкиваемся, чтобы судить об этом, — уклончиво ответил Майк.
— Я не хочу, чтобы вы думали, что это связано с враждой агентств. Просто у каждого своя работа.
— Ладно, мы не станем жаловаться.
— Вмешалось ЦРУ, — сухо сказала Альвино. — И замяло наше дело.
— По поводу «двойного орла»?
— В том числе, — ответила Лори. — Я уже говорила о связанных с ним политических проблемах — с королем Фаруком, повстанцами и государственным переворотом. Исчезновение этой монеты и многих других вещей — всего лишь побочное следствие дипломатической игры.
ЦРУ с самого начала маячило на горизонте нашего расследования. Эндрю Триппинг называл себя его агентом. Виктор Воллис, вероятно, сотрудничал с разведкой после возвращения в Каир в начале пятидесятых. Фальшивый Гарри Стрэйт представлялся Пэйдж Воллис агентом ЦРУ, хотя настоящий Стрэйт работал в Секретной службе. Но что связывает всех этих людей — и организации — с нашим делом?
— Скажите, — спросила я, — ЦРУ действительно занималось королем Фаруком?
— Еще как. В начале пятидесятых главным человеком ЦРУ в Каире был внук Тедди Рузвельта, Кермит. Он стал близким другом короля.
— Наверно, это было трудно?
— Фарук считал клан Рузвельтов чем-то вроде королевского семейства Штатов. Это сыграло свою роль. Кроме того, у Кермита был свой человек при дворе.
— Что вы имеете в виду?
— Рузвельт привез с собой помощника — блестящего молодого дипломата, который в тридцатые годы был учителем Фарука. Он говорил на шести или семи языках и знал мировую историю лучше, чем…
Майк Чэпмен присвистнул, сообразив, о ком идет речь.
— Виктор Воллис.
— Совершенно верно, — подтвердила Лори. — Вот уж не думала, что ЦРУ поделится с вами этой информацией.
Ну и замечательно, подумала я. Мы не станем возражать. То, что мы случайно знали некоторые факты и имена, похоже, расположило ее к большей откровенности.
— Вероятно, король еще с тех давних пор очень привязался к Виктору. Они были почти одного возраста, и Фарук видел в своем учителе скорее друга. Он с удовольствием принял его во дворце.
— Зная, что тот работает на ЦРУ?
— Конечно, нет. Он считал, что Виктор занял какой-то незначительный пост в министерстве, как выпускник после практики устраивается куда-то на первое время. Воллис поселился в королевских апартаментах, где у него были собственные комнаты.
— Что давало ему широкие возможности, — добавил Мерсер.
— Выходит, ЦРУ поддерживало правление Фарука? — спросила я.
Лори Альвино покачала головой.
— Совсем недолго. Франклин Рузвельт преследовал две цели. Прежде всего, он хотел сделать Египет оплотом демократии на Ближнем Востоке, где почти весь регион склонялся к коммунизму. К тому же Рузвельт одним из первых понял, какое значение арабская нефть имеет для американской экономики. Но
