превратиться в озеро, зарасти илом, постепенно высыхая, стать частью равнины, через которую мы едем сейчас. Неуклюжий грузовик поднял за собой большое облако темной пыли, которая мгновенно осела на низкой, сухой коричневой растительности по сторонам дороги.

Вдалеке, виднелись хруффы. Длинная шеренга неуклюжих динозавров, низко склонившись, ковырялась в грядках. Рядом находились другие большие животные. Ближайший походил на огромную коричневую бейсбольную перчатку с большими желтыми глазами; широкий рот низко опущен, казалось, туда можно запустить руку целиком; сквозь полуоткрытый рот виднелся желтый язык. Животное жевало травяную жвачку. Живая бейсбольная перчатка была размером с боевую ракету, но вдвое меньше хруффа.

Сара стояла на коленях на сиденье и, прижав лицо к туманному плексигласовому стеклу, с интересом глядела на них. Ближайший к нам повернулся на своих огромных коротких ногах без ступней, глаза бегали из стороны в сторону, х-образные зрачки следили за передвижением грузовика по дороге.

Ханак с трудом можно было назвать городом, если только из-за размеров. Скорее, он бьш похож на храм майя. Пирамиды, возвышающиеся друг над другом, облепили маленькие здания из серовато-коричневого естественного камня. Местами в камне виднелись узкие полоски алого и лазоревого цвета. Пирамиды были разделены обширными площадками, там же находились и фонтаны, порождающие тонкую водяную пелену, что уносилась ветром. Маленькие радуги вспыхивали повсюду. Вокруг располагались серебристые кусты, казавшиеся мертвыми.

Хруффы по двое, по трое, по четверо бродили по окрестностям, останавливаясь около грузовика, причем тела одних были окрашены, тела других нет.

Сара спросила:

— Смотри, это дети? — и указала куда-то в сторону. Парочка «динозавров» пасла группу особей, похожих на огромных коричневых уток, лысых, чешуйчатых птиц, размером с лошадей. Когда эти существа двигались, их головы качались в такт шагам, взад-вперед, а сами они глядели по сторонам, открыв рот. Если бы мы открыли окна, то, я уверен, «утки» чего-нибудь бы проквакали друг другу.

Я взглянул на водителя, лежащего на большом сидении перед ветровым стеклом (он занимал почти треть полезной площади кабины), положил руку на согнутую спину Сары и заявил:

— Думаю, это мужское население.

Она с недоверием взглянула на меня, затем переспросила:

— Мужчины? — И вновь перевела глаза на переваливающихся утят. — Мне может понравиться быть хруффом.

Да, если бы еще у тебя были подходящие гены, немного другое воспитание, ты вполне могла бы стать солдатом. Для женщины-наложницы легко забыть, что в легионах полно женщин, имеющих с нами равные права. Я., похлопал ее по спине — она поняла намек.

Сара оказалась довольно сметливой девушкой, не сопротивлялась, не оскорблялась, в общем, вела себя просто замечательно. С ней было хорошо и легко.

Интересно, сколько это будет длиться?

— Это место очень хорошо вписывается в пейзаж, и я рада, что ты взял меня с собой, — произнесла девушка.

Поместье Шрехт находилось внизу, у реки — невысокое, оштукатуренное здание, окруженное белой каменной стеной, ворота были широко распахнуты и не охранялись. На них красовались две эмблемы, которые я тут же узнал. Одна принадлежала господину-сеньору экспедиционных войск хруффов, а вторая идентификационный знак Шрехт и ее семьи.

Моя подруга вышла из больших бронзовых дверей, остановилась около них и подождала, пока мы подъехали и водитель выгрузит наши веши.

Она включила транслятор:

— Я предупредила ее, что если эта засранка еще раз заденет мои ворота, я буду держать ее над рекой до тех пор, пока она не обратится в трахуса. Значение последнего слова Шрехт не удосужилась объяснить, а транслятор просто переиначил звучание, переложив звуки на земной лад. Последнее незнакомое слово звучало так, будто пушистый кот подавился собственной шерстью.

Я внезапно почувствовал за спиной присутствие Сары и, повернувшись, увидел, что ее глаза стали огромными и в них появилось что-то помимо возбуждения. Я улыбнулся.

— Ати, это похоже на старые видеофильмы.

Я вспомнил Кинг-Конга, выбивающего дурь из глупых динозавров, которые в реальной жизни могли запросто сделать отбивную из этой огромной жирной гориллы, и сказал;

— Это мой друг, о котором я говорил тебе раньше. Ее зовут Шрехт.

— От нее несет жареной печенкой.

Я взглянул на хруффа и понял, что она смеется.

— Входите, я познакомлю вас со своей семьей.

Изнутри здание оказалось гораздо больше, чем снаружи. Его масштабы определялись размерами самих хозяев и их планеты.

Мы вошли в огромный зал, чьи стены из гладкого камня уходили ввысь, упираясь в темный потолок из деревянных досок. Стены были увешаны какимито соломенными декоративными ковриками. На них были изображены хруффы, наемники, бои, убийства, вооруженные, одетые в скафандры и не облаченные в них представители других: цивилизаций, в большинстве своем неузнаваемые, но попадались саанаэ и множество людей.

Большая комната была сделана таким образом, что создавалось впечатление, будто она полна хруффов. Во всем чувствовалось их присутствие: они стояли небольшими группками, на теле каждого виднелись рисунки.

Шрехт сначала подвела нас к маленькому алтарю, поблескивающему голубым огнем сотен свечей, стоявших между тремя статуэтками: одной высокой и двумя пониже. «Высокочтимая мать» — было написано на возвышении у одной; «Мои сестры Атуборг и Водрех» — возле других. Хозяйка дома посмотрела на Сару, устав, очевидна, от ее скованности и неловкости, и пояснила: — Водрех сейчас находится на Земле. Ей очень нравится плато Гоби. Нам обязательно нужно в следующий раз, когда судьба забросит нас на Землю, вместе отправиться туда.

Я обнял Сару, слегка подтолкнул и прижал к себе, скрестив руки у нее на груди.

— Думаю, это плато напоминает ей о доме — оно слишком похоже на вашу планету. Ей понравится и Австралия.

Сара была по-прежнему неподвижна, спокойна и уже не боялась. Просто она не знала, как вести себя в незнакомой обстановке, и ей ничего не оставалось делать, только спокойно стоять и смотреть.

Шрехт повернулась к остальным и сделала знак находящемуся в отдалении высокому, худощавому хруффу. На его теле имелись отметины, несколько отличающиеся от тех, что я привык видеть на наемниках — длинные зеленые и золотые полосы на чешуе, покрывающей спину, и оранжевые завитки на груди.

— Это моя соседка Цвайрог… — Та прошептала несколько слов на родном языке — у нее не имелось транслятора, ее фраза походила на мурлыканье льва. — и управляющая поместьем Нумри-Энг. — Эта представительница хруффов была гораздо меньше других собравшихся и стояла на согнутых ногах, что делало се еще ниже. На ее шее виднелась лишь эмблема семейства Шрехт.

На заднем плане толпились взрослые особи без видимых знаков отличия, никто из них