Я прикинул, как Алике приземляется на Боромилите, стоит перед толпой спокойных, внимательных боромилитян и заявляет:

— Вы свободны, все, от мала до велика. — В ответ же — тихий ужас: — Да, госпожа. Это все, госпожа? Как мы сможем услужить вам?

А может, все бы вышло наоборот, потому что боромилитяне находились в рабстве всего лишь пару тысяч лет.

Алике нежно поцеловала меня в губы: — Что-то сегодня твои мысли витают далеко отсюда.

Я прижался к ней щекой, ощутил на своем лице ее волосы, пахнущие дымом и теплом.

— Воспоминания, — признался я.

Поцеловав меня в лоб, она спросила:

— Думаешь о том времени, когда мы были детьми?

Мне пришла в голову мысль, что Алике страстно желает, чтобы мысли о ней заполнили всего меня до предела.

— Да, и еще о других мирах.

Она уселась на землю рядом со мной, водя рукой по моему животу.

— Может, когда-нибудь…

«Может, когда-нибудь ты увидишь их тоже, тогда, когда господа будут свергнуты?» Женщина положила голову мне на грудь, одной рукой поглаживая мое бедро.

— Это очень нужная мечта, мы не должны забывать об этом. Что касается меня, то ей-богу, я думаю, что все это глупые фантазии, подобные той, когда тебе кажется, будто кто- то есть рядом с тобой, хотя прекрасно известно, что ты одинок.

Я рассказал своей подруге, как однажды прилетел на планету без названия. В списках господ она значилась лишь под определенным номером. Земля, конечно, тоже имеет свой порядковый номер, но у нее сохранилось имя. Боромилитяне помнят, кто они есть, помнят и саанаэ, хотя у них больше нет дома.

Хруффы — представители других цивилизаций — знают свою историю.

На этой планете мы задержались. Я и мои боевые товарищи переходили из нашего корабля в другой — экспедиции вооруженных сил, направляющийся от одной горячей точки к другой. Мы не уложились в расписание, немного опоздали, и орбитальная станция не была готова принять нас, поэтому господа вынесли решение о посадке нашего корабля на этой планете. Разбив лагерь, наемники ждали приказа, который должен был прийти через несколько дней.

Бесконечное царство серого цвета: серые облака затянули небо, нависли над серыми горами, серые города, мрачные, сонные леса. На сырых, туманных равнинах располагались огромные плантации, на которых, сгорбившись, работали местные жители.

Некоторые же из них призрачными тенями молчаливо скользили по улицам своих пришедших в упадок городов.

Мы являлись единственными, может, и последними, гумарюидами, посетившими планету. Говорили, что местное население, находилось в рабстве у расы господ вот уже шестьдесят тысяч лет. Мы ходили, смешавшись с толпой, и создавалось впечатление, что они не замечали нас. Можно было остановить кого-либо из них, поднять над землей, сорвать одежду и сделать все, что заблагорассудится. Их трудно было назвать гуманоидами, несмотря на их небольшое сходство с нами. Некоторым из наемников этот мир даже нравился: они находили удовольствие в издевательстве над туземцами.

Ты творил все, что хотел, с этими серыми призраками и отпускал их восвояси. Они поднимались и уходили, труся по своим, одним им ведомым делам.

Можно было сделать им больно, но они даже не кричали, и только по крепко сомкнутым челюстям и искривленным от боли тонким губам можно было догадаться об их состоянии. Даже угроза смерти не пугала туземцев. Если угрозу приводили в исполнение, то они просто умирали. Кто знает, может, серые призраки всегда были такими, хотя я с этим не согласен.

Алике лежала молча, все еще держа руку на внутренней поверхности моего бедра. Наконец она произнесла:

— Мне, конечно, трудно представить себя добрым мессией, спускающимся к ним с небес в роли освободителя.

Я кивнул, лаская спину женщины, массируя лопатки, ощущая под рукой ее ребра и выступающие позвонки.

Она поцеловала меня, прижалась ближе и прошептала:

— Не может же так быть везде. Когда-нибудь все изменится.

Интересная мысль…

Через некоторое время мы погрузились в сон.

Утром, поднимаясь по тропинке в гору, мы услышали отдаленное эхо кто-то рубил деревья, стволы с треском падали на землю. Подойдя ближе, мы уже могли разобрать глухой стук, земля под ногами слегка дрожала.

Алике взглянула на меня. Мне ничего не оставалось делать, как пожать плечами. Я, конечно, мог бы воспользоваться своим телефоном-рацией, но какого черта? Узнаем, подойдя ближе. Какая нам разница, кто валит лес и зачем?

Деревья закончились у обломков старой каменной стены. Солнечные лучи освещали голую землю, мужчин и женщин с обнаженными спинами. Они рубили деревья, надрываясь от тяжелого, непосильного труда, который можно было облегчить, воспользовавшись пилой. Срубив ствол, люди едва успевали отскочить, когда огромная масса, качаясь, валилась на землю.

Изможденные лица, потные тела, выступающие мускулы работников контрастировали с холеными мордами надсмотрщиков с кнутами и плетьми. Они пускали их в ход довольно часто. Тотчас на спинах, плечах и грудных клетках рабов выcтупали вздувшиеся багровые полосы. Черт побери, слишком уж часто я начинал наблюдать эту картину.

Были там и грузные лошади, тянущие огромные стволы, напрягающиеся изо всех сил, привязанные крепкими веревками к пням, которые с их помощью выкорчевывали люди. Работники ругались, кричали, падали на колени и вновь поднимались, понукая коней.

Рабы были грязны, их тела покрыты красной глиной, смешанной с грязью и потом — отталкивающее зрелище.

Наблюдая за страшными усилиями лошадей, старающихся вырвать пни и не способных сделать это, я понял, почему здесь оказался слон. Эти животные незаменимы при такого рода занятиях, если, конечно, хруффы справляются с ними.

Алике что-то прошептала.

— Что?

Она вновь посмотрела на меня серьезными, гневными глазами, в которых не было уже ни веселья, ни счастья:

— Мы никогда не слышали о таком произволе.

Я удивился: — Нет? А что, рабочие на Голубых станциях невидимы?

Позади раздался шум перебранки — там работала другая группа рабов, копающая яму. Они ударяли кирками в землю, разравнивали ее лопатами, выворачивали огромнце камни, а затем разбивали их тяжелыми молотками.

Две грузные женщины в голубой формедержали за руки истощенного, но тем не менее мускулистого мужчину, а третья, изящная блондинка с завязанными в хвост длинными волосами, методично хлестала его плеткой. Даже с такого расстояния я мог видеть брызги крови на лице человека, похожие на красные веснушки.