– Постараться? Эх вы, невинный херувимчик! Мне нужно только ждать.

– Ну и ждите.

– Пятьдесят сигарет, – прошептал он. – Ежедневно. Вчера я видел его рентгеновский снимок. Каверна на каверне. Можно сказать, что уже готов. – Он опять засмеялся. – Сперва у нас с ним все было одинаково. Можно было перепутать наши рентгеновские снимки. Но видали бы вы, какая разница теперь. Я уже прибавил в весе два фунта. Нет, милейший. Мне нужно только ждать и беречься. Я уже радуюсь предстоящему снимку. Сестра каждый раз показывает мне. Теперь только ждать. Когда его не будет, наступит моя очередь.

– Что ж, это тоже средство, – сказал я.

– Тоже средство? – переспросил он. – Это единственное средство, сосунок вы этакий! Если бы я попытался стать ему на пути, я потерял бы все шансы на будущее. Нет, мой милый новичок, мне нужно дружелюбно и спокойно ждать.

Воздух становился густым и тяжелым. Пат закашлялась. Я заметил, как при этом она испуганно на меня посмотрела, и сделал вид, будто ничего не слышал. Старуха, увешанная жемчугами, сидела тихо, погруженная в себя. Время от времени она взрывалась резким хохотом. Потом опять становилась спокойной и неподвижной. Дама с лицом скелета переругивалась со своим альфонсом. Русский курил одну сигарету за другой. Скрипач давал ему прикуривать. Какая-то девушка внезапно судорожно захлебнулась, поднесла ко рту носовой платок, потом заглянула в него и побледнела.

Я оглядел зал. Здесь были столики спортсменов, там столики здоровых местных жителей, там сидели французы, там англичане, там голландцы, в речи которых протяжные слоги напоминали о лугах и море; и между ними всеми втиснулась маленькая колония болезни и смерти, лихорадящая, прекрасная и обреченная. «Луга и море, – я поглядел на Пат. – луга и море – пена, песок и купанье… Ах, – думал я, – мои любимый чистый лоб! Мои любимые руки! Моя любимая, ты сама жизнь и я могу только любить тебя, но не могу спасти».

Я встал и вышел из зала. Мне было душно от бессилия. Медленно прошелся я по улицам. Меня пробирал холод, и ветер, вырывавшийся из-за домов, морозил кожу. Я стиснул кулаки и долю смотрел на равнодушные белые горы, а во мне бушевали отчаянье, ярость и боль.

Внизу по дороге, звеня бубенцами, проехали сани. Я пошел обратно. Пат шла мне навстречу:

– Где ты был?

– Немного прогулялся.

– У тебя плохое настроение?

– Вовсе нет.

– Милый, будь веселым! Сегодня будь веселым! Ради меня. Кто знает, когда я теперь опять смогу пойти на бал.

– Еще много, много раз.

Она прильнула головой к моему плечу:

– Если ты это говоришь, значит это, конечно, правда. Пойдем потанцуем. Ведь сегодня мы с тобой танцуем впервые.

Мы танцевали, и теплый мягкий свет был очень милосерден. Он скрывал тени, которые наступавшая ночь вырисовывала на лицах.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Хорошо, Робби.

– Как ты хороша, Пат!

Ее глаза лучились.

– Как хорошо, что ты мне это говоришь.

Я почувствовал на щеке ее теплые сухие губы.

Было уже поздно, когда мы вернулись в санаторий.

– Посмотрите только, как он выглядит! – хихикал скрипач, украдкой показывая на русского.

– Вы выглядите точно так же, – сказал я злобно.

Он посмотрел на меня растерянно и яростно прошипел:

– Ну да, вы-то сами здоровый чурбан!

Я попрощался с русским, крепко пожав ему руку. Он кивнул мне и повел молодую испанку очень нежно и бережно вверх по лестнице. В слабом свете ночных ламп казалось, что его широкая сутулая спина и рядом узенькие плечи девушки несут на себе всю тяжесть мира. Дама-скелет тянула за собой по коридору хныкающего альфонса. Антонио пожелал нам доброй ночи. Было что-то призрачное в этом почти неслышном прощании шепотом.

Пат снимала платье через голову. Она стояла, наклонившись, и стягивала его рывками. Парча лопнула у плеч. Она поглядела на разрыв.

– Должно быть, протерлось, – сказал я.

– Это неважно, – сказала Пат. – Оно мне, пожалуй, больше не понадобится.

Она медленно сложила платье, но не повесила его в шкаф. Сунула в чемодан. И вдруг стало заметно, что она очень утомлена.

– Погляди, что у меня тут, – поспешно сказал я, доставая из кармана пальто бутылку шампанского. – Теперь мы устроим наш собственный маленький праздник.