— даже не «полевичку», на серьезное дело. И тут три варианта объяснения.
Первый, самый оптимистичный и оттого нереальный — новый начальник в заблудших овец своего отдела верит. Или разглядел в них доселе невидимые, скрытые таланты-самородки. Этот вариант можно отметать сразу — и звучит-то смешно. Вон, тех же Мари и Анастази почему-то не вызывают высокие начальники и не предлагают заняться «настоящей работой». Второй вариант — та же богадельня. Во всяком случае, в отношении Джоша. Мэву, может, еще ничего, примут обратно. Вероятней даже, что это для Мэвы шанс и богадельня, а совсем не для Джозефа. Третий вариант напрашивается сам собой и предполагает множество нюансов. Либо Беккеру на самом деле плевать на результаты расследования, и он обратил на дело внимание исключительно в порядке надзора, как человек, заступающий на новую должность. Тогда после «настоящей работы» Джоша и Мэвы он всего лишь пометит дело как раскрытое и сдаст обратно в архив. Либо…На дело Беккеру не плевать настолько, что он долго искал и нашел-таки двух неудачников- аутсайдеров, лишь бы случайным образом дельце не раскрылось. А значит — подстава. И тогда следующий закономерный вопрос — что с этого расследования Беккеру и почему он материалы не смог спокойненько припрятать под сукно или в те же архивы?
Так что — чрезмерный оптимизм, богадельня или подстава? В принципе, ответ на этот вопрос лично для Джоша имел чисто академический интерес, поскольку больше его подставить, чем он сам себе «удружил», вряд ли возможно. А вот Мэву жалко. Если что, могут вообще со Службы попереть. Она такого удара не переживет. Все ж таки интересно, что за фрукт этот Беккер.
— Не знаю. Опять какие-то интриги, вероятно. Я отошел от дел, даже сплетен последних не знаю. Придется разбираться на месте. Тебе разбираться. Я в этом деле бесполезен и беспомощен, сама понимаешь.
— Джош…
— И не нужно меня жалеть или утешать, я уже смирился. Просто теперь я…такой, — странно, но расписываться в своей беспомощности стало легко. Вышло просто и без надрыва. Привычка, похоже. — Так вот, я не о том. Просто осваиваться заново придется тебе самой, здесь я не помощник. Кстати, ты должна была вроде меня проинструктировать и принести материалы?
— Да, верно. Сейчас рассказывать, или поедим сперва?
— Валяй сейчас. И, кажется. где-то в шкафчике, на второй полке есть кофе приличный, только у меня никак сварить нормально не получается. Может, получится у тебя?
Получилось, разумеется. По комнате поплыл вкусный горьковатый аромат, а инструкции оказались простыми и понятным — ничего сверхъестественного.
— Работаем мы с тобой по полдня в Отделе — бумажные дела типа архивов, экспертизы, отчетов. Потом — по своему усмотрению: тренажерка, разъезды по необходимости. Затем у меня еще какие-то там курсы повышения квалификации вечерние три раза в неделю, а ты свободен. Меня вроде припишут в постоянный штат. Мне практически пообещали место в отделе экспертизы по раскрытии дела. Так что, Джош, ты как хочешь, а я намерена в нем разобраться. Мне нужно это место. В Колодне я с ума сойду со скуки.
— Я понимаю. — Пошловато вышло, как в кабинете психоаналитика. — Я постараюсь. Но ты сказала про тренажерку… Мне тоже нужно туда ходить? Мне же вроде нечего там делать?
Мэва неопределенно, но явно неодобрительно хмыкнула и шумно хлебнула кофе:
— Разленился, ага? Лентяй лентяем! Небось и зарядку по утрам не делаешь?
— Нет.
— Нда, пан Рагеньский, стыдно. Помнится, раньше ты и дня без своих утренних пробежек прожить не мог. В любом случае — в тренажерку будешь ходить. Насчет этого особые распоряжения, тебе даже какого-то инструктора специального выделили — по два часа в день.
— Свет, зачем?! Я ж ничего не могу!
— Поглядишь. И вообще, тебе полезно. Слушай, ты чем весь год занимался? Неужели только и работал в магазине? Мне говорили, я не поверила. Не узнаю тебя…
— Tempora mutantur, et nos mutamur in illis, помнишь?
— Если бы только тempora… Впрочем, не важно. Что было, то прошло, а нам нужно идти вперед. А конкретно — тебе в тренажерку, мне на курсы.
— Когда? Сегодня? — забеспокоился Джозеф. Сразу, с ходу, еще немного бестолково осмысливая возвращение в свою жизнь старой подруги, возвращаться и в привычную оперативную жизнь он готов не был.
— Сегодня суббота, балда. А завтра — воскресенье, мозги твои, консервированные в томатном соусе. — Хихикнула Мэва. После «балды» и «консервированных мозгов» потеплело в груди: что бы там не поменялось, но манера зубоскалить и поддразнивать приятеля осталась у Мэвы совершенно прежняя. — Отдел кроме дежурных патрулей не работает. А за эти выходные мы должны материала наковырять, вот что. Я тут целую стопку отчетов принесла, работы хватит. Сама еще не смотрела, получила вчера поздно вечером. Так что у нас двое суток и примерно семьсот листов. Осилим?
— Не знаю…, - Джош имел ввиду, что раньше-то бы справились, но теперь, когда Мэве придется все вслух ему читать, как дебилу…
— Я т-те покажу — «не знаю»! Я т-те покажу! — темпераментно возопила новая напарница. — Мне нужна эта работа, понял, балда?!
— Понял, понял… Работаем.
Но легко сказать — работаем. Оказалось, работать за год Джош порядком отвык. С утратой зрения потерял выработанный годами навык, а ничего нового взамен не усвоил. А еще он совершенно позабыл, чем конкретно занимался перед несчастным случаем. Просто ушло из памяти, затерлось чем-то неприятным, неопределенным, чем-то, что было в промежутке между «логовом» некроманта и лазаретом. А сейчас нужно было вспоминать. Да еще вспоминать вместе с Мэвой — шаг за шагом расписываться перед ней в своей глупости. Она брала очередной лист, мелко исписанный закорючками Джоша, с трудом разбирала, читала вслух и требовала пояснений. Доставала протоколы — и снова требовала рассказать то и это…
Дело это перепало Джозефу неожиданно и даже случайно. Никто и внимания бы не обратил на закономерность. Никто бы ее просто не заметил. Джош заметил — себе на горе. Три трупа Светлых — факт будоражащий, но не чрезвычайный. Светлая, вообще не состоящая на Службе — «выпита» до дна. Еще один Светлый, скромный библиотекарь в Архиве — один из множества, уже преклонного возраста. Даже не столько от «осушения» умер, сколько от старости — сердце не выдержало. Поэтому, когда тело нашли, сначала в заключение о смерти вписали «сердечную недостаточность». Потом уже, в процессе обязательной магической экспертизы выяснили, что не все так просто. Третья жертва была оперативницей, только рангом повыше — из администрации Отделения. И тоже выпита и брошена в темном переулке. Так что жертвы были слишком уж разными, чтобы заподозрить нечто общее. И сначала расследования действительно шли поодиночке, Джозефу подкинули расследовать первое из преступлений, потом уж — где-то услышал, где-то случайно просматривал — нашел два похожих по способу убийства. Потребовал экспертизы — «почерк» убийцы подтвердился. Смущали мотивы, то есть — их видимое отсутствие, смущала география. Однако детективное чутье Джоша упорно вело его вперед. Затем так же случайно вырисовалось иное, не по способу совершения преступлений, сходство — неявное и даже не имеющее вроде практического приложения. Во всяком случае, Джош тогда так и не догадался, куда его приладить, просто взял на заметку. Все три жертвы так или иначе имели отношения к Энергиям. Первая Светлая, Анита Марнес, из так называемых независимцев-оппозиционеров. Сначала работала в одной из лабораторий Верхнего, потом начала высказывать очень уж смелые, граничащие с крамолой теории (о том, что, де, в природе имеются источники нейтральной магической энергии, не принадлежащей ни Верхним, ни Нижним, и что управляться с ней способен любой мало-мальски обученный маг любой «расцветки»). За что ее тихо-мирно «ушли» в отставку, но изысканий своих Анита не прекратила. И, поговаривали, что поиски ее увенчались определенным успехом. Старичок-библиотекарь смелостью и свежестью взглядов или научной одаренностью не обладал, зато заведовал в Архиве секцией литературы и документов, в том числе секретных — опять же по Энергиям и их естественным месторождениям. Оперативница же, третья жертва, возглавляла подразделение по контролю за источниками магии и пресечению их нелегального использования.
