— Грести часов шесть. Ничего, полезно для фигуры. Вперед, Вилли-солнышко. Время не ждет.

Они одновременно взмахнули веслами, и каноэ бесшумно выскользнуло из бухты и вышло в море.

— Когда доберемся до Далла, выпьем за здоровье Гарсиа. Это, как ты выражаешься, супернакулюм. Если бы не он, у нас ничего бы не вышло.

— Гарсиа? Этот дрессировщик дельфинов?

— Это получеловек-полурыба. Не удивлюсь, если у него есть жабры. Но так или иначе, Гарсиа очистил эти места от акул. А это было как нельзя кстати. У тебя был порез на руке, а кровь притягивает акул.

Молчание длилось недолго. После того как они шесть раз взмахнули веслами, Вилли буркнул:

— Во напасть! Я даже как-то не подумал об акулах. Ее спина ритмично двигалась перед его глазами. Модести мелодично рассмеялась:

— Ну и денек! Я не предупредила тебя о минах, ты не подумал об акулах… Нам сильно повезло, Вилли- солнышко.

Джон Далл растолкал спящего Вилли, поставил ему на колени полный поднос и сел на один из двух стульев в маленькой каюте. День клонился к вечеру. Одиннадцать часов назад Вилли и Модести причалили на каноэ к «Самарканду», и десять часов назад они получили возможность выспаться.

Вилли посмотрел на огромный бифштекс, увенчанный яичницей, и на дымящийся кофейник. Потом он перевел взгляд на Далла и, широко улыбнувшись, сказал:

— Привет, старина миллиардер. Выходит, жизнь прекрасна и удивительна?

— Пока да, — сказал Далл, закуривая сигару. — Об этом-то и разговор. Мы можем удержать Модести с нами? А то она рвется обратно!

— Нет, — сказал Вилли, впиваясь зубами в бифштекс и качая головой. — Не трать понапрасну патроны, Джон. Если мы высадим десант, Стиву Колльеру хана. Надо сперва обезопасить его.

— Уже многие погибли в этой афере, — сказал Джон Далл. — Колльер станет последним, и то если Сефф решится да это. Получается, что так мы рискуем двумя, а не одним.

— Колльер — друг.

— Твой?

— Модести. — Вилли поднял голову и добавил: — Большой друг.

— Ясно. — Далл затянулся сигарой. До этого он нервничал и волновался. Последние слова его разозлили. — Извини, если я заставил тебя выдать ее сердечную тайну.

— Ты же ее знаешь. Она тут ничего никогда не скрывает.

— Еще раз извини. — Далл криво улыбнулся. — У меня приступ ревности. Глупо… — Он помолчал и сказал: — Вообще-то я отнюдь не супермен, но если бы оказался там, где теперь Колльер, то уж как-то попробовал бы разобраться сам, а не ставить под удар жизнь Модести. Вашу с Модести жизнь, — вежливо поправился он.

Вилли только махнул вилкой, давая понять, что все понимает.

— Это ее не остановит, — сказал он. — Теперь мы перехватили инициативу. Сефф-то считает, что мы уже на том свете, а потому получается, что мы играем с ним краплеными картами. Кроме того, она хочет забрать от них и Люцифера.

— Кого?

— Привет! — весело воскликнула Модести от двери. — Как ты поживаешь, Джонни?

На ней была мужская пижама на несколько размеров больше. Далл знал, что она надела ее исключительно из-за отсутствия халата, потому как спала голой. Волосы она заплела в две косички, лицо было свежим после умывания и без грима. Глаза весело сверкали. Это была единственная женщина в мире, подумал Далл, которая называла его Джонни.

— Отлично, — сказал Далл. Он выбросил сигару в иллюминатор и, когда Модести вошла в каюту, обнял ее и крепко поцеловал.

Вилли Гарвин пробормотал:

— Миллионеры всегда поживают отлично, — и занялся бифштексом.

— Осторожнее, спина, — предупредила Модести, когда Далл предоставил ее устам свободу.

— Извини. Забыл.

— Я ничего не почувствовала. Но ваш милый доктор осмотрел надрез и сказал, что все в порядке. — Модести села на койку и спросила: — Почему Вилли завтракает, а я нет? Я, между прочим, ничем не хуже его.

— Думал, ты еще спишь. Сейчас крикну, чтобы принесли.

Далл двинулся к двери, но она остановила его словами:

— Я могу потерпеть еще пять минут. Что ты говорил о Люцифере?

Далл постоял, потом вынул сигару, закурил ее и сказал:

— Тактика ясна. Сначала спина, потом завтрак, потом Люцифер.

— Джон, — рассмеялась Модести. — Я и не собиралась морочить тебе голову.

— Я понимаю. — Он не улыбнулся и вообще держался натянуто. — Только вызволение Люцифера — это большой дополнительный риск. Скажи на милость, зачем ставить на кон собственную голову ради того, чтобы не пострадал псих, который последние три недели только и знал, что трахал тебя? Эта логика мне непонятна.

На какое-то мгновение ее лицо окаменело, но на нем снова появилась улыбка.

— Ты большой хитрец, Джонни, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я разозлилась, напустилась на тебя, а ты хлопнул бы дверью и велел своим морским пехотинцам выполнить твой приказ. Нет, Джонни, если ты хочешь меня перехитрить, это надо делать на холодную голову.

— И что же?

— А то, что мне хотелось бы сохранить наши дружеские отношения. — В ее словах не было угрозы, только сочувствие.

— Ладно, — махнул рукой Далл. — Пусть так. Но все-таки вопрос, который я задал, вполне заслуживает ответа.

— Да, Люцифер — псих, — спокойно сказала Модести. — Но он не так уж и плох. Он не причинил мне никакого вреда. И он страдает. И вообще, учитывая его манию, должна сказать, что он довольно хорошо выполняет свои функции. Если бы он и впрямь управлял Царством Тьмы, то это оказалось бы не самым страшным местом во Вселенной. Ну а если дело дойдет до последней разборки, то Сефф его уберет, потому как Люцифер слишком много знает. И Стив Колльер тоже.

— Ладно. — Далл помолчал, затем медленно заговорил: — То, что я скажу, прозвучит жестоко, но он болен неизлечимо. И раз он страдает, то жизнь ему в тягость. Не лучше ли тогда умереть?

— Не знаю, Джонни. Я пока что не имела возможности узнать, что испытывают мертвецы.

Она стояла и машинально заплетала косу, которая начала расплетаться. В большой не по размеру пижаме Модести очень напоминала школьницу, и ее вид вдруг вызвал в Далле волну нежности и симпатии, которые не имели ничего общего с теми удовольствиями, которые хранила его память о временах их романа. Эти чувства никак нельзя было назвать отцовскими. Далл понимал, что они не могли бы возникнуть без желания физической близости, которое она пробуждала в нем и которое сейчас мирно дремало. Это чувство…

Далл поглядел на Вилли. Тот перестал жевать и тоже смотрел на Модести Блейз с выражением, которое Далл не мог точно расшифровать, хотя ему казалось, что сейчас Вилли охватило то же самое чувство, что и его.

На какое-то мгновение Даллу показалось, что он понял, какие незримые узы связывают этих двоих, но прежде чем он успел ясно сформулировать это для себя, ощущение исчезло.

Не давая усталости, накопившейся за эти недели, взять верх, Далл встал и сказал:

— О'кей, моя дорогая. Ты хочешь вытащить Колльера, потому что он твой друг. Ты хочешь вытащить Люцифера, потому что не знаешь, что такое быть мертвецом. Ладно, продолжай в том же духе. — Далл выдавил из себя улыбку. — В добрый час.

Вилли Гарвин снова принялся за еду.

— Кстати, у покойников еще какое-то время растут усы, — с важным видом сообщил он. — Я это узнал, когда ошивался в Рио…