— Зачем же так кричать, миссис Берд? — улыбнулся герцог.

— Если нигде ничего не горит, у вас, должно быть, есть очень серьезная причина, чтобы войти без стука!

Она выглядела шестнадцатилетней девочкой — с рассыпанными по плечам волосами и с краской смущения на щеках.

Герцог тихо засмеялся и подал ей чашку шоколада.

— Без стука? Да я расшиб костяшки пальцев, пока колотил в вашу дверь. Знаете ли вы, что спите как пьяный матрос на берегу?

Ее глаза, и без того огромные, теперь заняли пол лица. Сине-зеленые, словно подернутые дымкой при свете дня, сейчас они казались черными.

— Этого не может быть. Я сплю очень чутко и всегда просыпаюсь при малейшем шорохе.

Люк улыбнулся.

— Возможно, так оно и было в этом… как его… Бастарде-Коттедже. Нет, кажется, это называется Бартон-Коттедж. Но не здесь. Вероятно, на вас повлияла смена обстановки или… шоколад.

Сообразив, что герцог не собирается посягать на ее честь, Розамунда слегка расслабилась.

— Почему вы здесь? Это неприлично! Люк перебил ее:

— Вы забыли о нашей договоренности. Розамунда явно не поняла, о чем речь.

— Я имею в виду поездку верхом в Пенуит, — подсказал он.

— Но ведь еще очень рано! Выезжать надо не скоро.

— Ну, не совсем так. Ата и гости действительно поедут позже. А мы с вами отправимся сейчас.

— Но почему? Кроме того, я вовсе не обещала ехать с вами.

Герцог прищурился.

— Ну хорошо, обещала. Но у меня нет амазонки, и нет соответствующей обуви, и еще нет…

— Моя дорогая, судя по виду ваших туфелек, они только выиграют, если немного отдохнут от ходьбы. Долгая прогулка в седле им не помешает, я уверен.

Розамунда что-то пробормотала.

— Что вы сказали?

— Ничего, абсолютно ничего.

— А мне показалось, я слышал что-то похожее на брань. Еще одна привычка пьяных матросов.

— Вы невозможны!

— Не стану утверждать, что не одобряю ругательств и никогда их не употребляю. В определенных жизненных ситуациях это здорово помогает. — Люк мягко улыбнулся.

— Если вы окажете любезность и оставите меня одну, я встречу вас у конюшен через пять минут.

— О каких пяти минутах идет речь? — осведомился герцог. — О тех, которые мы с бабушкой вчера провели за порогом вашей комнаты, или о тех которые отмеряются часами?

— Они растянутся на годы, если вы не смените тон! Люк подмигнул возмущенной Розамунде и вышел в коридор, ловко увернувшись от полетевшей в него туфли.

У его светлости был план реабилитации иногда скромной, иногда не очень миссис Розамунды Берд. Прекрасный план, который позволит отведать восхитительные плоды, таящиеся под суровой личиной, скрывающей ее истинную сущность. Люку необычайно нравилось подшучивать над этой женщиной, заставлять ее сбрасывать маску сдержанности.

Пока ему не удавалось пробудить в Розамунде неудержимую страсть, открыто провоцируя стыдливую вдову. Он бы многое отдал, чтобы увидеть ее такой, какова она была на самом деле.

И еще больше — чтобы сделать эту женщину в этот момент своей.

Плохо только, что у нее есть чувство юмора; конечно, когда она им пользуется. Юмор — дело серьезное и заставляет его вожделеть эту странную гостью сильнее, чем следовало.

Розамунда не могла поставить ногу в стремя, но тем не менее решительно отклонила предложение герцога помочь ей сесть на коня. Она не любила дамское седло и всегда предпочитала, когда ее никто не видел, насладиться запретным удовольствием езды верхом. Пришлось конюху удерживать лошадь, пока Розамунда забиралась на нее со специального помоста.

У нее не было времени нервничать, поскольку она обещала быть на месте ровно через пять минут после того, как герцог покинет ее апартаменты. Похоже, он не поверил, что это может осуществиться. Однако Розамунда решила развлечься и получила огромное удовольствие, разглядывая недоумевающую физиономию его светлости, когда ровно в назначенную минуту появилась в центральном проходе конюшни и неторопливо, помахивая перчатками, зажатыми в одной руке, направилась к ожидающему ее Люку.

Она очень надеялась, что волосы не вывалятся из-под шляпки. Розамунда успела воткнуть в прическу ровно три булавки, натянуть платье и сделать несколько глотков шоколада.

Герцог поскакал впереди, пустив свою превосходную вороную кобылу рысью мимо небольшого поля за конюшней. Розамунда всячески старалась утихомирить гнедого мерина, который проявлял большое нетерпение, стремясь побыстрее догнать кобылу. Удивительно, но его светлость молчал. В конце концов, прогулка могла оказаться более приятной, чем ожидала Розамунда.

Она пыталась скрыть, какое удовольствие, даже более того, какой восторг испытывает, снова получив возможность сесть на лошадь. Миссис Берд была лишена этого уже много лет и никакой вины из-за того, что позволила себе предаваться любимому развлечению во время траура, не чувствовала. Только чистую, ничем не омраченную радость.

Розамунда с улыбкой смотрела на буйно цветущий кустарник и не сразу заметила затянутое облаками небо. Усмехнувшись, она вспомнила, что в Корнуолле говорят: если вам не нравится погода, подождите немного, и она определенно изменится.

Внезапно Розамунда с ужасом поняла, что с ними нет грума, и остановила коня.

Люк оглянулся.

— Я никуда не поеду без грума.

— Розамунда, неужели выдумаете, я позволю вам испортить мою репутацию?

— Вашу репутацию? — Ну почему он постоянно несет вздор!

— Да. Это ведь у вас есть опыт компрометирования джентльменов. — Его светлость кашлянул и продолжил: — Взять, к примеру, моего брата.

— Но я же…

— Продолжайте! Что именно вы сделали? Розамунда смутилась, но не опустила голову. Главное — сохранить достоинство, подумала она.

— Я возвращаюсь, — объявила миссис Берд.

— Грум едет с другой стороны живой изгороди, — сообщил Люк, — и делает вид, что нас не замечает.

Обернувшись, Розамунда разглядела молодого помощника конюха, периодически мелькавшего между кустами шиповника.

— Мы можем ехать дальше? — любезно осведомился герцог. Он махнул рукой, предлагая следовать за ним в узкую аллею, над которой нависали ветки деревьев. — Я дам вам массу времени, чтобы придумать ответ на мой предпоследний вопрос, мадам.

Розамунда сделала вид, что не слышала этой реплики, и поскакала вперед. Она погоняла коня или, наоборот, придерживала его всякий раз, когда герцог пытался ехать рядом с ней. Это было ребячество, но Розамунда ненавидела игры, правил которых не знала.

Пастбища зеленели сочной травой. Когда всадники приблизились к морю, над их головами стали раздаваться громкие крики чаек, недовольных тем, что их побеспокоили. Люк и Розамунда снова повернули в глубь острова, в Пензанс — место, овеянное древними легендами.

Уголком глаза Розамунда заметила, что герцог изменил их маршрут. Теперь они скакали в сторону от дороги и через четверть часа подъехали к огромному овальному пруду. С берега слышался громкий плеск из-за небольших волн, поднятых ветром. Видимо, этот водоем и был целью путешествия.

Люк вопросительно взглянул на свою спутницу и насмешливо приподнял бровь, напоминая о недавнем разговоре.

— Абсолютно ничего, — спокойно ответила она.

— Ничего? — Да.