— Где Соларин? — спросила она, пытаясь перекричать шум ветра и волн.

— Не знаю.

Я бросила ей спасательный жилет и, на ходу надевая на себя другой, стала пробираться к трапу.

— Надень это, я пойду наверх и все выясню.

По трапу хлестала вода. Дверь в каюту болталась на петлях и с грохотом билась о стену. Выбравшись наверх, я налегла на нее и закрыла, чтобы вода не заливала каюту. Разобравшись с дверью, я осмотрелась — и тут же пожалела об этом.

Судно сильно накренилось на правый борт и сползало кормой вперед к подножию гигантской волны. Вода перехлестывала через борт и заливала палубу и мостик. Гик поворачивался из стороны в сторону. Один из канатов, удерживающих парус на передней мачте, развязался, и угол паруса болтался в воде. Соларин был всего лишь в шести футах от меня, он распластался на палубе, руки его бессильно мотались из стороны в сторону. Новая волна приподняла его тело — и поволокла в море!

Одной рукой я схватила штурвал, а другой вцепилась в щиколотку Соларина, но вода упорно уносила его прочь от меня. Мне не удалось удержать его. Тело Соларина скользнуло по узкой палубе и ударилось о поручни. Новая волна подхватила его и повлекла за борт.

Я бросилась лицом вниз на скользкую палубу и, цепляясь за стыки досок ногтями, упираясь пальцами ног, хватаясь за металлические скобы, поползла туда, где лежал Соларин. Корабль скользил вниз, к подножию огромной волны, а за ней вздымалась такая же стена воды высотой с четырехэтажный дом. Еще немного — и мы окажемся в провале между двумя волнами.

Добравшись до Соларина, я схватила его за рубашку и потащила по круто накренившейся палубе наверх. Вода продолжала хлестать через борт, и теперь мне приходилось сражаться еще и с этим потоком. Бог знает, как мне удалось дотащить Соларина. до мостика. Я приподняла над водой его голову, прислонила его к скамье и несколько раз ударила по лицу. Из раны на голове Соларина сочилась кровь и стекала ему за ухо. Я надсаживалась, пытаясь перекричать шум ветра и волн, а судно все быстрее соскальзывало под стену воды.

Соларин открыл затуманенные глаза и снова закрыл их, когда нас окатило водой.

— Мы сейчас перевернемся! — заорала я. — Что нам делать?! Соларин резко сел, вцепившись в поручень, огляделся и

мгновенно оценил обстановку.

— Надо немедленно убрать паруса…— Он схватил мои руки и положил их на штурвал. — Право руля! Резко! — закричал он, пытаясь устоять на ногах.

— Крутить вправо или влево? — завопила я в панике.

— Вправо! — крикнул он в ответ и упал на скамью рядом со мной.

Рана на его голове обильно кровоточила.

На нас обрушилась новая волна, и я едва успела ухватиться за штурвал.

Изо всех сил налегая на штурвал, я чувствовала, как кеч неумолимо скользит вниз по водяной горе. Я продолжала вертеть штурвал, пока судно не накренилось так, что мачты торчали едва ли не горизонтально. Меня не покидала уверенность, что мы перевернемся, сила гравитации тянула нас вниз, а над нами нависала стена воды, закрывая серенькое рассветное небо.

— Фалы! — закричал Соларин, хватая меня за плечо.

Мгновение я непонимающе смотрела на него, затем опомнилась и подтолкнула его к штурвалу. Соларин изо всех сил вцепился в него.

Мне было так страшно, что сводило челюсти. Соларин, по-прежнему направляя судно прямо к основанию приближающейся волны, схватил топор и сунул его мне в руки. Спустившись с мостика, я двинулась к носовой мачте. Волна над нами все росла, ее верхушка начала пениться. Водяная стена вздымалась так высоко, что я уже ничего не видела. Рев тысячи тонн воды оглушил меня. Выбросив из головы решительно все мысли, я наполовину скользила, наполовину ползла к мачте.

Добравшись до мачты, я вцепилась в нее что было сил. Я рубила фал, пока пеньковое волокно не сдалось. Канат отлетел прочь, спутанный, как клубок змей. Я прижалась к палубе, и тут судно содрогнулось от удара невиданной силы. Мне почудилось, что в нас врезался железнодорожный состав. Я услышала тошнотворный треск ломающегося дерева — стена воды обрушилась на наш кораблик. В носу у меня свербило от песка, я кашляла, захлебываясь водой и отчаянно пытаясь глотнуть воздуха. Меня оторвало от мачты и швырнуло назад, я уже не понимала, где верх и где низ. Я ударилась обо что-то и вцепилась в это что-то мертвой хваткой, а вода все рушилась и рушилась на наше бедное суденышко…

Нос судна задрался вверх, потом снова накренился к воде. Грязно-серый поток захлестывал палубу, нас кидало как щепку на огромных волнах, но мы все еще держались на плаву. Паруса болтались в воде и валялись на палубе, мокрой грудой накрывая мои ноги. Я поползла к кормовой мачте, прихватив топор, застрявший в куче парусов в нескольких шагах от меня. «На месте этих тряпок могла быть моя голова», — подумала я, уцепившись за леер.

На мостике Соларин тоже сражался с рухнувшими на него парусами и одновременно пытался удержать штурвал. Кровь заливала его мокрые светлые волосы и текла за воротник рубахи.

— Привяжи этот парус! — крикнул он мне. — Найди что-нибудь, лишь бы закрепить его, пока нас снова не ударило волной.

Он рывком отбросил в сторону паруса, упавшие с носовой мачты. Мокрая парусина валялась по всей палубе, словно шкура огромного зверя.

Я сорвала кормовой фал с крепительной утки, но ветер был таким сильным, что мне пришлось выдержать целое сражение, прежде чем я смогла спустить парус. Закрепив его как могла, я побежала по палубе. Бежать приходилось, согнувшись в три погибели, шлепая по воде босыми ногами. Мокрая до нитки, я кинулась к переднему кливеру, край которого болтался за бортом. Мне стоило немалых усилий вытащить его из воды. Соларин в это время втянул на палубу гик, который бессильно свисал, словно сломанная рука.

Когда я вернулась на мостик, Соларин сражался со штурвалом. Судно подпрыгивало в мутной черноте