Крекер решает сначала дойти до конца другой дороги, той, которая ведет к Белинде.

Томми впустил меня в полицейский морг, туда, где на полу грудой мертвого мусора лежал робо- Шкурник;

– Что с ним случилось?

– Кто-то воткнул нож в его схемы, – сказал мне Голубь.

– Вполне возможно.

– Зачем?

– Может, он увидел что-нибудь лишнее. Следишь за мыслью?

– Пытаюсь.

– Голова Шкурника была включена далеко за полночь. Он был хорошим робокопом.

– Она еще там?

– Давай посмотрим.

Мы открыли голову Шкурника и нашли там записи. Видео оказалась неразборчивым, но саундтрек рассказал нам все, что надо. Качество было паршивым, через статику умирающего мозга Шкурника прорывались лишь отдельные глухие звуки. Звучит голос Крекера, но так, словно он говорил сам с собой. В одном месте Крекер назвал собеседника Персефоной.

– Он встречался здесь с цветочной девочкой?

– Может, она зашла в гости, – предположил Голубь. – Давай слушать дальше.

Стало очевидно, что записывающие центры Шкурника работают на пределе. Робосхемы брызнули последними искрами, и голос Крекера оплыл мутным крещендо. Последние слова, которые мы разобрали: «Мне надо убить Сивиллу и Белинду». Крекер произнес их, как автомат, повторяющий приказ.

Я не знала, что сказать.

– Думаю, девочка сообщила ему, где живет Гамбо.

– Откуда она-то знает?

– Думаю, она движется сквозь цветы Манчестера. Последняя информация Шкурника умерла в треске проводов.

– Что теперь делать, Том?

– Надо найти Белинду раньше Крекера.

Мы отправились в тюрьму Карцерного пера. У поворота на кладбище стоял одинокий тюремный смотритель, опустившийся донельзя робопенсионер по имени Боб Клатч.

– Что такое? – прошамкал он с набитым ртом (он ел яичницу с беконом).

Я назвала ему сегодняшний коп-код и представила Томми Голубя как Томми Маски, давно потерянного брата Бенни Маски, получившего на полную подушку. Полной подушкой на жаргоне называют прижизненное заключение в виртовой тюрьме.

– У нас нет приема посетителей, – прочавкал Клатч сквозь полупережеванные куски мяса.

Тогда я объяснила, что это запрос мэрии, которая в связи с крайней необходимостью в деле Маски готова пойти на нарушение принятого порядка. Свиные глазки забегали от меня к Томми Голубю и обратно, Клатч даже прекратил жевать.

– Мне надо проверить, – сказал он потянувшись к копоперу.

Тогда я совершила то, чего не, делала с детства, – я послала свою Тень к смотрителю и заставила его мне поверить. Я заставила его поверить: вогнала в него новое осознание. Это было откровенным нарушением теневых законов, но даже хороший коп должен иногда преступить черту. Лицо Клатча на секунду смялось.

– Да, конечно, – пролепетал он. – Разрешите вас проводить.

Мы (я, Том и Клатч) шли вниз сквозь соты опечатанных ящиков, прокладывали путь сквозь холодный воздух, восстающий против внешней жары. В каждом ящике лежало по спящему заключенному. Подушечные дела хранились в самых нижних ярусах тюрьмы, и Боб Клатч вел нас туда вдоль стены контроллеров, которые управляли системами жизнеобеспечения. Это были механизмы, сохранявшие жизнь заключенных, пока те смотрели перьевые сны. Наконец Клатч нашел ящик, помеченный «Бенджамин Маски», вытащил его и открыл. Мы увидели спящий полутруп, на лице которого застыла мучительная гримаса. Из его рта торчало черное перо. Я вытащила перо из губ заключенного и повернулась к смотрителю.

– Что вы тут себе позволяете?

Лицо Клатча пошло волнами мяса, но смотритель быстро взял себя в руки.

– Ничего не знаю, – пробурчал он.

– Это черное перо.

– Никогда его раньше не видел. Не знаю, кто его туда сунул.

Общеизвестно, что смотрители иногда заменяют перья во рту заключенных с разрешенных синих и спокойных на смертельные черные. Так поступают с растлителями малолетних, убийцами копов, анархистами и прочими гадами и подлецами. Смотрители меняют голубое перо на черное, и это значит, что жертва в своем тюремном сне будет жить внутри вечного кошмара. Томми Голубь принял вид оскорбленного родственника, а я добавила к этому впечатление о себе, как о важном копе.

Клатч смылся от нас искать хорошее голубое перо, чтобы заменить черное, и пока он ходил, я спросила Томми Голубя, что у нас с перьевым поиском. Но у него уже характерно остекленел взгляд, как будто он погрузился в вирт-путешествие.

– Держись, Том, – сказала я. – Давай соблюдать закон, насколько это возможно.

Томми вернулся и стал ждать, пока притрюхает Клатч с голубым пером и кучей извинений за свою ошибку. Клатч передал перо «Томми Маски», который сунул его в рот, вынул, и смотритель наконец-то мог втиснуть синее перо в рот заключенного. От нового пера лицо Бенни Маски расплылось в улыбке, и в этот момент Томми Голубь прыгнул в поток и погрузился в сон заключенного. Я уже была матерым экспертом в посылании своей Тени в сон, так что мы опустились в эту ячейку вдвоем с Томом, тень и вирт, в поиске улик…

… погружаясь в блаженство и цифры… цифры и блаженство… цифры захватывают блаженство, Так что весь мир становится похож на математическую формулу… блаженство от свежесунутого пера… он был полон экстаза, этот долгий парад чувственности… цифры были масками на разных частях территории сна… замки на перьевых дверях… Том влечет меня вниз, в хоровод цифр, пытаясь прорваться… цифры сжимают кольцо вокруг нас, как уличная бригада, блокируют наш полет… пелена цифр, сквозь которую мы не можем пройти… Томми Голубь не может сдвинуться с места, но я толкаю Тень в формулу, вбиваю дым между символов… я использовала все, что могла… все свои ресурсы… почувствовала себя слабой и униженной, но вот появился разрыв между номером один и номером семь, и сквозь этот разрыв я послала свои пальцы из дыма… лицо Бенни Маски всплыло, извиваясь и матерясь…

– Какие мудаки приперлись?

– Это копы…

– Блядь, это противозаконно…

– Убийство тоже, Бенни…

– Уебывайте из моего сна…

– Наслаждаешься новым сном, Бенни?

– Нельзя не признать, он гораздо лучше, чем последнее существование. То было черным депрессантом. Господи! Чувство, как будто меня режут на части, а потом сшивают обратно. И такая хуйня – целую вечность. Мило с вашей стороны, копы, что вы разобрались с этим смотрителем. Н-да, голубое перо отличное…

– Дурной сон может вернуться, Бенни… в любой момент…

– Леди коп, пожалуйста…

– Слушай сюда, мы ищем адрес Гамбо Йо-Йо…

– Он убьет меня, если я его выдам…

– Что он может теперь тебе сделать?

– Это по его просьбе я убил, знаете ли, и это он поставил вокруг меня этот кондом из цифр, так что я не могу назвать его…

– Что он может тебе здесь сделать? Ты в полной безопасности. Подумай над этим…