Я смотрю на него снизу вверх.

— Прости за эту историю с ужином. Я надеялась, она заработается и забудет.

Он касается губами моей щеки и гибким движением усаживается в машину.

— Сабина беспокоится о тебе. Хочет проверить, настоящее ли у меня чувство, не обижу ли я тебя. Все это мы уже проходили, поверь. И я не помню, чтобы хоть раз провалил испытание… Хотя бывало близко к тому. — Деймен улыбается.

Как же, как же, строгий отец-пуританин! — По моим предположениям, именно он больше всего подходит на роль придирчивого родителя.

— А вот и не угадала! — смеется Деймен. — Богатый землевладелец оказался куда более свирепым тюремщиком! И все-таки я исхитрился его обойти.

— Может быть, когда-нибудь ты покажешь мне свое прошлое, — говорю я. — Ну, как ты жил до нашей встречи. Твой дом, твоих родителей… Как ты стал таким…

Я замолкаю, заметив мелькнувшую в его глазах боль. Ему до сих пор не хочется об этом говорить. Вечно он замыкается в себе, а у меня от этого любопытство только сильнее разгорается.

— Все это неважно. — Деймен выпускает мою руку и принимается подкручивать зеркальце заднего вида. Лишь бы не смотреть на меня. — Важно только здесь и сейчас.

— Да, но, Деймен…

Я хочу объяснить, что спрашиваю не только из любопытства, я хочу быть ближе к нему, хочу, чтобы он мне доверял, не таил от меня все эти давние секреты — но, взглянув на него, понимаю, что лучше не настаивать. К тому же, может быть, пора и мне научиться ему доверять.

— Я тут подумала… — Мои пальцы мнут полу рубашки.

Деймен смотрит на меня, держа руку на рычаге, готовый переключиться на задний ход.

— Может, закажешь, как собирался… — Я крепко сжимаю губы, глядя ему прямо в глаза. — Ну, помнишь, ты говорил — в «Монтедж» или «Ритце»?

Я задерживаю дыхание, а чудесные темные глаза Деймена не отрываются от моего лица.

— Ты уверена?

Я киваю. Точно, уверена. Мы ждали этого сотни лет, зачем откладывать?

Наши взгляды встречаются, и я говорю:

— Более чем.

Деймен улыбается, его лицо светлеет впервые за весь день. Я так рада снова видеть его таким, как всегда — после всех этих странностей, его необычной замкнутости в школе, после неудачи с порталом и загадочного нездоровья. Все это так непохоже на Деймена, каким я его знаю. Он всегда такой сильный, красивый, сексуальный и совершенно неуязвимый, ему неведомы плохие дни и моменты слабости. А оказывается, он тоже может быть беззащитным, и это потрясло меня куда больше, чем я готова признать.

— Считай, что все уже сделано! — говорит Деймен и стремительно уезжает, оставив у меня в руках охапку алых тюльпанов.

На следующее утро Деймен встречает меня на автостоянке, и все мои страхи мигом рассеиваются, потому что, как только он распахивает для меня дверцу машины, я замечаю, что выглядит он совершенно здоровым и сокрушительно красивым. А заглянув ему в глаза, окончательно убеждаюсь, что вчерашние странности исчезли без следа. Мы влюблены друг в друга еще сильнее, чем раньше.

Нет, серьезно! На литературе он от меня не отлипал. Постоянно наклонялся ко мне, что-то шептал на ухо, чем жутко злил мистера Робинса и Стейшу с ее подружкой Хонор. А сейчас мы сидим в столовой, и он все продолжает в том же духе — гладит меня по щеке, заглядывает в глаза, только иногда отвлекается, чтобы глотнуть своего питья, и тут же снова принимается нашептывать мне милые пустячки.

Обычно, когда он так себя ведет, это бывает отчасти от любви, а отчасти — чтобы приглушить для меня шум и бурлящую энергию, всю круговерть красок, звуков и образов, которая непрерывно обрушивается на меня. Несколько месяцев назад я поставила щит, который отсекал все психические импульсы — с ним я совсем ничего не воспринимала, как когда-то давно, до того как умерла и возродилась вновь с особыми способностями. Потом я этот щит сломала и до сих пор не сумела поставить новый, который блокировал бы ненужную психическую энергию и пропускал нужную. Деймену такие трудности незнакомы, поэтому он не знает, как меня научить.

Но теперь, когда он снова рядом, все это кажется не таким уж необходимым. От одного звука его голоса все остальное стихает, а от одного его прикосновения у меня звон по всему телу. И когда я смотрю в его глаза… Скажу только одно: меня затягивает чудесное, теплое, гипнотическое ощущение, словно во всем мире остались только мы вдвоем, а все прочее перестало существовать, Деймен — мой идеальный щит. Моя вторая половинка. И даже когда мы не можем быть вместе, он посылает мне успокаивающие телепатические образы.

Правда, сегодня его нежный шепот предназначен не только для того, чтобы служить мне щитом — речь идет в основном о наших планах. О том, какой номер он снял для нас в отеле «Монтедж» и как давно он мечтал о сегодняшней ночи.

— Ты можешь себе представить, что это такое — ждать чего-нибудь четыреста лет? — шепчет он, прихватывая губами краешек моего уха.

— Четыреста? Я думала, тебе уже шестьсот. — Отодвигаюсь, чтобы лучше видеть его лицо.

— Увы, два столетия прошло, прежде чем я нашел тебя. — Губы Деймена пробираются от моей шеи к уху. — Два тоскливых столетия, могу прибавить.

Я сглатываю комок в горле, понимая, что провести два столетия в тоске еще не значит «в одиночестве». На самом деле совсем наоборот. Но я не ловлю его на слове. Я вообще молчу. Я решила преодолеть неуверенность и двигаться дальше. Как и обещала.

Я отказываюсь думать о том, как он жил без меня эти двести лет.

И как еще четыре столетия справлялся с тем, что он меня потерял.

И о том, что он на шестьсот лет раньше меня начал осваивать… гм… науку страсти нежной.

И я безусловно и категорически не желаю думать обо всех искушенных светских красавицах, которых он знал за эти столетия.

Нет-нет.

Ни в коем случае.

Даже и пробовать не стану.

— Я заеду за тобой в шесть? — Деймен собирает мои волосы на затылке и скручивает в длинный белокурый жгут. — Можно сначала поужинать.

— Ага, только мы не едим, — напоминаю я.

— Ах, да! Твоя правда. — Он улыбается и отпускает мои волосы. Они водопадом стекают на плечи и струятся дальше, до пояса. — Что ж, думаю, мы найдем, чем заняться?

Улыбаюсь в ответ. Я уже сказала Сабине, что переночую у Хейвен, и очень надеюсь, что проверять она не станет. Раньше она мне верила на слово, но с тех пор, как я чуть не вылетела из школы за выпивку, а потом практически перестала есть, Сабина часто отслеживает, где я и с кем я.

— Ты точно не против? — спрашивает Деймен.

Он неверно понял выражение моего лица — решил, что я опять не уверена, а на самом деле я просто дико волнуюсь.

Улыбаюсь и тянусь его поцеловать, чтобы стереть последние сомнения (не столько его, сколько свои собственные), и тут Майлз швыряет сумку на стол и говорит:

— Эй, Хейвен, смотри — наши влюбленные пташки опять тут!

Я отодвигаюсь, вся красная от смущения, а хохочущая Хейвен усаживается рядом с Майлзом и обводит взглядом стол.

— Кто-нибудь видел Романа? Где он?