рысью коня, и так высоко закинул голову, пятясь к колодцу, что с нее свалилась шляпа.

- Ведь он у нас дядя Козерогу, - сказал Бейли, - и родной брат Каприфолию. Два раза въехал в посудную лавку, после того как мы его купили, а продали его за то, что он убил свою хозяйку. Вот это конь так конь! Верно?

- Да! Теперь ты уж не захочешь больше покупать коноплянок, - заметил Поль, с грустью глядя на своего молодого друга. - Теперь ты уж не станешь больше покупать коноплянок и вешать в клетке над кухонной раковиной, да?

- Само собой не стану, - отвечал Бейли. - Что верно то верно. Ниже павлина я теперь ни с какой птицей дела не имею, да и то для меня дешевка. Ну, так как же ты поживаешь?

- Да недурно, - сказал Поль. Он опять ответил на этот вопрос, потому что мистер Бейли опять его задал, а мистер Бейли задал вопрос потому, что это очень шло к высоким сапогам, широко расставленным ногам в плисовых штанах и слегка согнутым коленам, - для спортсмена и лошадника развязный тон был самым подходящим.

- Так куда же ты собрался, старик? - спросил мистер Бейли с той же светской непринужденностью. В их беседе он играл роль опытного светского человека, а брадобрей - младенца.

- Как же, надо проводить мою жилицу домой, - сказал Поль.

- Женщину! - воскликнул мистер Бейли. - Ставлю двадцать фунтов, что дело нечисто!

Маленький брадобрей поспешил объяснить, что она вовсе не красавица и даже не молодая женщина, а просто сиделка, которая вот уже несколько недель ведет хозяйство у одного джентльмена, а нынче уходит с места, потому что на смену ей должна приехать другая, законная хозяйка, а именно - молодая жена этого джентльмена.

- Он только что женился и нынче привезет новобрачную домой, - сказал цирюльник. - Вот я и собираюсь зайти за моей жилицей в дом мистера Чезлвита - тут, сейчас же за почтамтом - и донести ей сундук.

- К Джонасу Чезлвиту? - спросил Бейли.

- Да, фамилия эта самая, - отвечал Поль, - правильно. А ты его разве знаешь?

- Где уж нам! - воскликнул мистер Бейли. - Откуда мне его знать. Да и ее то же самое. Чего уж! Ведь они и познакомились-то через меня.

- Да что ты? - сказал Поль.

- Вот тебе и что ты! - подмигнул ему мистер Бейли. - И собой недурна, скажу я тебе. Только ее сестра лучше. Та веселая такая. В старое время мы с ней, бывало, вот как шутили!

Мистер Бейли говорил так, как будто бы он давным-давно уже стоит одной ногой в могиле и будто дело происходило лет двадцать или тридцать тому назад. Смиренного Поля Свидлпайпа до такой степени ошарашила самоуверенность скороспелого юнца, его покровительственная манера, а также его сапоги, кокарда и ливрея, что перед глазами у него плавал туман и он видел не всем известного юнца Бейли из Коммерческого пансиона миссисм Тоджерс, с которым водил знакомство уже около года, продавая ему время от времени певчих птиц по два пенса за штуку, но воплощенный идеал всех лондонских лошадников, ходячий свод всей конюшенной премудрости своего времени, некий сгусток светского образа жизни и многостороннего опыта. И действительно, хотя и в мглистой атмосфере пансиона миссис Тоджерс таланты мистера Бейли блистали достаточно ярко, теперь они затмевали пространство и время, доводили зрителей до помрачения чувств, опровергая у них на глазах все законы природы. Он шел по самым настоящим, осязаемым булыжникам Холборна, обыкновенный мальчишка-подросток, а все его подмигивания, все мысли, все поступки, все слова были стариковские. Суть в нем была старая, а обличье молодое. Это делало его загадочным существом, сфинксом в сапогах и плисовых брюках. Цирюльнику не оставалось ничего другого, как только самому расстаться с разумом или уж не сомневаться в Бейли; он мудро выбрал последнее.

Мистер Бейли был так любезен, что сопровождал его всю остальную дорогу, развлекая непринужденной беседой на различные спортивные темы, главным образом о сравнительных достоинствах лошадей в белых чулках и без оных. Относительно фасона хвоста у мистера Бейли тоже было свое мнение, которое он изложил, прося, однако, своего друга не принимать его на веру, так как тут он, к сожалению, расходится с некоторыми признанными авторитетами. Он угостил мистера Свидлпайпа стаканчиком смеси, составленной по его собственным указаниям и изобретенной, по его словам, одним из членов жокей-клуба; * и так как они уже приближались к месту своего назначения, мистер Бейли заметил, что хотел бы быть представленным миссис Гэмп, раз у него выбрался свободный часок, тем более что с ее хозяевами он давно знаком.

Поль постучался к Джонасу Чезлвиту и, как только миссис Гэмп открыла дверь, познакомил друг с другом эти две выдающиеся личности. Счастливой чертой двойственного ремесла миссис Гэмп было то, что оно заставляло ее интересоваться молодостью так же, как и старостью. Она приняла мистера Бейли весьма любезно.

- Очень хорошо, конечно, что вы пришли, - сказала она своему домохозяину, - и привели с собой такого приятного знакомого. Только придется вас попросить, - будьте так добры, войдите в дом, потому что молодые еще не приехали.

- Опаздывают как будто? - спросил ее домохозяин, после того как она проводила их вниз, на кухню.

- Как сказать, сударь, пожалуй что и опаздывают, на крыльях любви оно можно бы и пораньше.

Мистер Бейли осведомился, не брали ли 'Крылья Любви' призов на скачках и стоит ли на них поставить, и, узнав, что 'крылья любви' не лошадь, а всего-навсего поэтическое и фигуральное выражение, был очень недоволен. Миссис Гэмп была так поражена его светскими манерами и свободой обращения, что уже собиралась задать мистеру Свидлпайпу шепотом вопрос: мальчишка это или взрослый, когда тот, предвидя ее намерение, своевременно отвлек ее внимание в сторону.

- Он знает миссис Чезлвит, - сказал цирюльник довольно громко.

- Он все на свете знает, как я погляжу, - заметила миссис Гэмп. Прошел огонь, воду и медные трубы.

Мистер Бейли принял это за комплимент и сказал, поправляя галстук:

- Вот именно.

- А ежели вы знаете миссис Чезлвит, то, может, знаете, как ее зовут? спросила миссис Гэмп.

- Чарити, - сказал Бейли.

- Вот уж нет! - вскричала миссис Гэмп.

- Значит, Черри, - сказал Бейли. - Черри - для краткости. Это все равно.

- И начинается-то вовсе не с буквы Ч, - возразила миссис Гэмп, качая головой. - Начинается с буквы М.

- Фью! - присвистнул мистер Бейли, выбивая целое облако трубочной глины из своих штанов. - Значит, он взял да и женился на той, веселой!

Так как эти слова были не совсем понятны, то миссис Гэмп попросила объяснения, и мистер Бейли приступил к делу, а она жадно слушала все, что он говорил. Он был еще на середине рассказа, когда грохот колес и двойной стук дверного молотка возвестили о прибытии четы новобрачных. Попросив Бейли приберечь конец рассказа на то время, когда он будет провожать ее домой, миссис Гэмп взяла свечу и побежала встречать и приветствовать молодую хозяйку дома.

- Желаю вам счастья и всякой радости от всего сердца, - сказала, приседая, миссис Гэмп, как только молодые вошли в прихожую, - и вам тоже, сударь. Супруга ваша как будто немножко устала с дороги, мистер Чезлвит? Этакая милочка!

- Да уж она давно об этом стонет, - проворчал мистер Чезлвит. Посветите-ка нам лучше, вот что!

- Сюда пожалуйте, сударыня, - говорила миссис Гэмп, поднимаясь перед ними по лестнице. - Прибрали тут все как только можно было, ну да вы и сами много чего перемените, когда освоитесь немножко. 'Не похоже, однако, чтобы она была веселая, как я погляжу', - прибавила миссис Гэмп уже про себя.

И точно, молодая жена смотрела невесело. Смерть, побывавшая здесь перед свадебным пиром, казалось набросила свою тень на весь дом. Воздух был душный и тяжкий, в комнатах стояла какая-то мгла, глубокий мрак заполнял каждую щель и каждый угол. У очага, подобно зловещему призраку, сидел престарелый клерк, глядя на обгорелые поленья. Он поднялся с места и посмотрел на нее.