стенах зияли дыры и щели, прогнившие половицы ходили ходуном, и потолочные балки, вышедшие из пазов, предостерегали пугливых посетителей, что от них надо держаться подальше.

Вот в это-то уютное гнездышко мистер Квилп и повел Ричарда Свивелдера, обращая по дороге его внимание на окружающие красоты, и через несколько минут в беседке, на столе, испещренном изображениями множества виселиц и чьими-то инициалами, появился деревянный бочонок хваленого голландского джина. Разлив напиток по стаканам с ловкостью, свидетельствующей о немалом опыте, и добавив туда на треть воды, мистер Квилп передал Ричарду Свивеллеру его порцию, закурил трубку от огарка, торчавшего в старом покореженном фонаре, уселся на стуле с ногами и сразу же окутал себя клубами дыма.

— Ну, как? — спросил Квилп, когда Ричард Свивеллер громко причмокнул. — Правда, крепок? Правда, огонь? Слеза прошибает, в горле першит, дух захватывает! Правда, хорош?

— Хорош? — воскликнул Дик и, выплеснув полстакана на пол, долил себе воды. — Да неужто я поверю, что вы способны проглотить эту огненную жидкость?

— Не поверите? — вскричал Квилп. — Думаете, не проглочу? Глядите! Вот! Вот! И вот! Ну что?

Приговаривая это, Дэниел Квилп нацедил и выпил три небольших стакана крепчайшего джина, скорчил страшную гримасу, запыхтел трубкой, затянулся несколько раз подряд и выпустил весь дым через нос. Потом, когда этот подвиг был окончен, он снова принял прежнюю позу и захохотал во все горло.

— Просим тост! — вдруг крикнул Квилп, весьма искусно выбивая на столе дробь кулаком и локтем. — За нее, за красотку! Выпьем за красотку и осушим стаканы до дна! Просим имя, имя!

— Если вас интересует ее имя, — сказал Дик, — пожалуйста. За здоровье Софи Уэклс!

— Софи Уэклс! — взвизгнул карлик. — За мисс Софи Уэклс — будущую миссис Ричард Свивеллер! Ха- ха-ха! За будущую!

— Ах! — вздохнул Дик. — Такой тост можно было провозгласить несколько недель назад, но сейчас он неуместен, мой прекрасный друг. Возложив себя на алтарь Чеггса, она…

— Отравить Чеггса! Отрезать Чеггсу уши! — не унимался Квилп. — Не говорите мне о Чеггсе! Она будет миссис Свивеллер, и точка! Выпьем же снова за ее здоровье, и за здоровье ее батюшки, и за здоровье ее матушки и всех братцев и сестриц! За все славное семейство Уэклсов! За всех за них сразу, — залпом!

— Ну, знаете, — сказал Ричард Свивеллер, не донеся стакана до рта и в остолбенении глядя на карлика, который размахивал руками и дрыгал ногами. — Бывают весельчаки, но чтобы такое вытворяли, этого мне еще в жизни не приходилось ни видеть, ни слышать! Честное слово!

Это чистосердечное признание не только не усмирило, но еще больше раззадорило карлика, и Ричард Свивеллер, не перестававший дивиться его проказливому настроению и за компанию частенько прикладывавшийся к стакану, сам того не замечая, становился все разговорчивей и откровенней, а под конец совсем разоткровенничался, тем более что мистер Квилп весьма умело вызывал его на это.

Настроив своего собутыльника на соответствующий лад и зная, на какую педаль нужно нажимать в трудные минуты, Дэниел Квилп сильно облегчил себе свою задачу, и вскоре замысел легковесного Дика и его расчетливого дружка стал известен ему во всех подробностях.

— Довольно! — воскликнул Квилп. — Молодцы! Отлично придумали, отлично! Мы все уладим, обязательно уладим! По рукам! И с этой минуты я ваш друг!

— Как? Вы считаете, что еще не все потеряно? — спросил Дик, не ожидавший такой поддержки.

— Не все потеряно? Да вы действуете наверняка! Пусть Софи Уэклс меняет фамилию на Чеггс или на любую другую, только не на Свивеллер. О счастливец! Старик богат, как жид! Ваше будущее обеспечено. Я уже вижу вас муженьком Нелли, вижу, как вы купаетесь и золоте и серебре. Можете рассчитывать на мою помощь. Все уладится! Все уладится, не сомневайтесь!

— Но как? — спросил Дик.

— Времени впереди много — уладится, — сказал карлик. — Сейчас мы сядем и обсудим все с самого начала и до конца. Налейте себе джину, а я отлучусь на минуточку. Я ненадолго… ненадолго!

С этими словами Дэниел Квилп выбежал на заброшенную площадку для игры в кегли позади трактира, повалился там на землю и давай кататься клубком, завывая во весь голос в порыве буйного восторга.

— Вот находка-то! — выкрикивал он. — Ведь прямо само в руки идет! Они все затеяли, они все обдумали, а удовольствие получу я! Кто недавно наломал мне бока — этот пустобрех? Кто заглядывался на миссис Квилп, строил ей глазки и слал ей улыбочки — его дружок и сообщник, мистер Трент? Ухлопают два- три года на эту дурацкую затею и, наконец, поймают в свои сети нищего, а один вдобавок свяжет себя по рукам и по ногам на всю жизнь! Ха-ха-ха! Пусть женится на Нелли! Пусть она достанется ему, а когда узел будет затянут накрепко, я первый доложу этим молодчикам, чего они достигли, да еще с моей помощью! Вот тогда-то мы и сведем старые счеты, вот тогда-то они и вспомнят, какой у них был верный друг и как он помогал им подцепить богатую наследницу! Ха-ха-ха!

Достигнув крайнего предела восторга, мистер Квилп чуть было не налетел на серьезную неприятность, так как он подкатился кубарем почти вплотную к полуразвалившейся собачьей конуре, откуда вдруг выскочил огромный свирепый пес. Пес этот мог бы оказать ему весьма суровый прием, да помешала короткая цепь. Карлик лежал на спине в полной безопасности и корчил страшные рожи псу, наслаждаясь, что тот не может приблизиться к нему ни на один дюйм, хотя их разделяло каких-нибудь два шага.

— Ну, трус! Куси, куси! Что ж ты стал? Бросайся на меня! Рви меня на клочки! — приговаривал Квилп, подсвистывая псу и доводя его этим до бешенства. — Боишься, задира? Врешь, боишься!

Пес, выпучив глаза, с яростным лаем рвался на цепи, а карлик как ни в чем не бывало лежал в двух шагах от него и назло ему презрительно пощелкивал пальцами. Когда же восторг его немного утих, он встал, подбоченился и, приплясывая, прошелся эдаким фертом вокруг конуры и окончательно озверевшей собаки — у самой границы, отмеренной длиною цепи. Это помогло ему успокоиться и прийти в ровное расположение духа, вслед за чем он вернулся к своему ничего не подозревающему собутыльнику, который с необычайно серьезным видом глядел на реку и мечтал о золоте и серебре, обещанных ему мистером Квилпом.

Остаток того дня и весь следующий прошли в хлопотах у семейства Набблс, для которого все, что касалось сборов и отъезда Кита, было делом не меньшей важности, чем если бы он готовился к путешествию в дебри Африки или кругосветному плаванию. Трудно себе представить, чтобы какой-нибудь другой сундучок открывали и закрывали столько раз в течение одних суток, сколько тот, где лежал гардероб Кита и прочие необходимые ему вещи, и во всяком случае ни один сундук не казался паре детских глазенок вместилищем таких сокровищ, какие являл изумленному взору маленького Джейкоба этот сундучище с тремя рубашками и соответствующим количеством чулок и носовых платков. Но вот за сундучком заехал возчик, на квартире которого, в Финчли, Кит должен был получить свой багаж на следующий день; и когда сундучок унесли из дома, семейству Набблс осталось размышлять над двумя вопросами: первый — не потеряет ли его возчик по дороге, или не солжет ли самым бессовестным образом, будто потерял; и второй — сознает ли мать, как она должна беречь себя в отсутствие сына.

— Я, по правде сказать, не думаю, чтобы он его действительно потерял, но соблазн уж очень велик! Эти возчики вечно прикидываются, будто вещь потеряна, — озабоченным тоном говорила миссис Набблс, касаясь первого вопроса.

— Совершенно верно, — Кит нахмурил брови. — Напрасно, мама, мы его отослали. Надо было кому- нибудь вместе с ним поехать.

— Теперь уж ничего не поделаешь, — сокрушалась она. — Но с нашей стороны это и глупо и нехорошо. Зачем вводить людей в соблазн!

Кит мысленно дал себе слово, что никогда больше не будет вводить возчиков в соблазн, разве только пустыми сундуками, и, придя к такому истинно христианскому решению, перешел ко второму вопросу.

— Ты, мама, смотри, не падай духом и не тоскуй без меня. Ведь я же смогу навещать вас, когда буду ездить в город, и письмецо тебе как-нибудь напишу; а пройдет три месяца, и, глядишь, мне отпуск дадут. Вот тогда увидишь, что будет! Мы сводим маленького Джейкоба в цирк, и он у нас узнает, что такое устрицы!

— В цирке, надо думать, нет ничего греховного, Кит, но мне все-таки как-то боязно, — сказала миссис Набблс.

— Я знаю, кто тебя наводит на такие мысли, — огорченным тоном проговорил Кит. — Это все ваша сектантская молельня, Маленькая скиния! Нет, мама, сделай мне одолжение — ходи туда пореже! Попомни