герцогиня! Наш милорд герцог не любит, когда ему идут наперекор. А вы несколько раз обставляли его! Он должен вас сделать своей верной женой — вы ведь знаете, иначе ему не достигнуть своей цели. Но не надейтесь, что вы найдете в нем нежного возлюбленного! Отнюдь нет! И поскольку вы в какой-то мере мешаете и мне, я решила дать вам один шанс, миледи герцогиня.

Что-то сверкнуло в воздухе и упало на край постели — маленький кинжал, из тех, которые когда-то приходилось Лойз носить на поясе, но все же настоящее оружие.

— Это подарок для тебя, — сказала Алдис (и не Алдис) таким тихим голосом, что Лойз едва разбирала, что она бормочет. — Интересно, как вы решите им воспользоваться, миледи герцогиня, Лойз из Верлейна? Каким именно образом — так или иначе?

И она исчезла. Лойз уставилась на тяжелую дверь, недоумевая, как Алдис так быстро исчезла. Словно вообще была лишь призраком — без плоти и крови — иллюзией и только.

Иллюзия? Оружие и защита волшебниц. А была ли здесь Алдис на самом деле? Быть может, это всего лишь уловка со стороны какого-то агента Эсткарпа, который хотел хоть так помочь пленнице из Верлейна? Но нет, ей не следует питать таких призрачных надежд.

Лойз бросила взгляд на постель, словно ожидая, что кинжал тоже исчез, как призрачное видение. Но он лежал там по-прежнему, и в руках у нее он был холодным и гладким на ощупь, а его тонкое лезвие остро отточено.

Что ж, значит, она должна им воспользоваться. Только против кого же, интересно? Против Ивьяна? Или против себя самой? По-видимому, для Алдис — или для призрака Алдис — особой разницы в том не было.

Саймон стоял на лестнице, прислушиваясь. Снизу доносились звуки битвы. Гремел боевой клич салкаров: «Сал! Сал!». Но Саймон прислушивался совсем к другим звукам, которые должны были послышаться сверху. Он не мог ошибиться. Где-то на верхних площадках этой лестницы должен быть Фальк.

Вот оно! Скрежет металла по камню. Какую еще ловушку приготовил Фальк для своих преследователей? И все же, прежде всего, именно Фальк был им необходим для осуществления задуманного плана. А время работало против них, оно было союзником Фалька.

Правда, пока что все шло, как они и рассчитывали. Судно, выброшенное на риф, открыло перед ними ворота крепости, выманило гарнизон за стены, привлекло к себе всеобщее внимание. Так что нападавшие уже проникли в крепость, прежде, чем люди Фалька успели опомниться.

Но это не означало, что они готовы сдаться, наоборот, они сражались отчаянно, как люди, у которых нет пути к отступлению. Только потому, что в разгаре сражения Саймон оказался отброшенным вражеским ударом далеко в сторону, он успел заметить, как правитель Верлейна, высокий человек с огненно-рыжей гривой волос — шлем с него свалился, — побежал. Саймону приходилось слышать много легенд о том, как Фальк бросается в атаку впереди своих людей, но на этот раз властитель Верлейна повел себя почему-то совсем иначе. Вместо того, чтобы повести своих воинов в яростный бой против пограничников, Фальк метнулся в сторону и помчался к одной из внутренних лестниц. И Саймон, в голове которого все еще гудело от страшного удара, последовал за ним. Снова послышалось звяканье металла о камень. Быть может, там готовится оружие, более грозное, чем сабля или топор? Оттуда, где он стоял, Саймону была видна только верхняя площадка лестницы. И там вдруг стал разгораться бледный свет.

Свет мигнул, Саймон задержал дыхание. Мерцание продолжалось несколько минут. Наконец Саймон не выдержал и сделал шаг наверх, потом еще один… Следующий шаг привел его на площадку, где его ожидало неведомое… Саймон считал колебания света. Он знал, что шаровые лампы, освещающие стены коридора, разгораются сильнее, если постучать по стене. Их никогда не меняли, секрет их был давно утерян. Теперь лампы стали тускнеть. Если они погаснут…

Саймон двинулся вперед, прижимаясь спиной к стене, держа самострел наготове. Четыре ступени, шесть, осторожная перебежка по узкому коридору… Саймон очутился перед баррикадой — сваленный в кучу всякий хлам, стащенный второпях из соседних комнат. Быть может, Фальк лежит где-то рядом с оружием наготове, целясь в того, кто первым намерен разнести это нагромождение столов и стульев?

Саймон почувствовал смутное беспокойство. Поступки Фалька странным образом не совпадали с тем, что ему было известно о береговом властителе. Он вел себя как человек, стремящийся выиграть время. Для чего? Все силы Фалька были брошены в бой, кипевший внизу. Он не мог надеяться на подкрепление. Нет, он пытается спастись в одиночку! Саймон и сам не понимал, откуда у него такая уверенность, но был убежден в этом.

Может быть, Фальку был известен какой-то потайной ход, и он теперь его ищет?

Снизу больше не доносился шум битвы, вероятно, в живых осталось лишь несколько бойцов Фалька.

Лампы еще сильнее замигали, и тут же Саймон услышал наконец какой-то слабый звук, инстинкт бойца заставил его отступить. Белое пламя взрыва! Ослепленный сиянием, Саймон закрыл глаза руками. Но шума от взрыва он не услышал. Что бы это ни было, для Саймона оно было новостью. Теперь поплыли клубы дыма, горло стало немилосердно жечь. Саймон закашлялся, еще раз протер глаза, но ничего не смог увидеть.

— Саймон! В чем дело?..

— Фальк! — ответил Саймон Корису. — Будь осторожен… Он там, наверху…

— Фальк! — Корис твердой рукой поддержал Саймона. — Что он там делает?

— Чинит любое зло, какое только сумеет, лорд, — раздался позади них голос Ингвальда.

— Осторожно, — сказал Саймон. Зрение к нему вернулось. Он скользнул вверх по лестнице, опережая Кориса. Дымовая завеса рассеялась, на стене виднелись обугленные участки дерева, в воздухе носились хлопья золы.

Ни звука не доносилось на площадку, куда выходили двери. Саймон продвигался вперед шаг за шагом. Из-за одной двери послышался громкий шорох, и, прежде чем Саймон успел сделать движение, огромный топор Вольта обрушился на створку двери. Дверь разлетелась, и они увидели комнату, прямо перед ними было широко распахнутое окно, из которого свисал обрывок веревки, прикрепленный к сундуку.

Корис положил топор на пол и вцепился в веревку. Напрягая могучие мышцы, он стал тянуть веревку вверх. Саймон и Ингвальд подбежали к окну. Ночь была темная, но все равно все происходящее внизу было достаточно ясно видно. Фальк собирался с помощью этой веревки спуститься на следующую, более низкую, крышу. Но сейчас веревка медленно и неуклонно ползла вверх — дальше и дальше от того места, где Фальк мог безопасно спрыгнуть вниз.

Саймон увидел белое пятно лица Фалька, обращенное вверх. Дергаясь на конце веревки, словно марионетка, властитель Верлейна поднимался все выше — туда, где они его ждали. И тогда он разжал руки и с глухим стуком упал вниз на соседнюю крышу. И падая, он издал отчаянный крик, словно то, что он сделал, свершилось помимо его воли. Неужели он и в самом деле до самой последней секунды надеялся спастись подобным образом? Теперь он неподвижно лежал на крыше, одна его рука судорожно дернулась вверх и тут же замерла.

— Он еще жив, — Саймон потянул к себе веревку. Он и сам не мог бы объяснить, почему ему было так необходимо заглянуть в лицо Фальку. — Я должен спуститься туда, — он поспешно привязывал веревку к поясу.

— Ты думаешь, что за этим что-то кроется? — спросил Корис.

— Думаю, да.

— Тогда спускайся. Только будь осторожен. Даже с вырванным жалом змея опасна. А у Фалька нет оснований оставлять в живых своих врагов.

Саймон выбрался через окно, и они стали осторожно спускать его вниз. Наконец ноги его коснулись крыши, он сбросил веревку и двинулся к неподвижной фигуре.

Поднеся фонарь к распростертому телу, Саймон опустился на колени и сразу же убедился, что несмотря на страшные увечья, Фальк еще жив. Отчаянным усилием властитель Верлейна повернул голову, и взгляды их встретились.

Саймон хрипло вздохнул, едва подавив вырвавшийся было крик. Ибо то, что он увидел в этих тускнеющих глазах, было поистине страшно. В них была ненависть и боль. И что-то еще, совершенно отличное от ненависти и боли — и это нечто было несравнимо ни с какими человеческими эмоциями.

— Колдер! — громко сказал Саймон.

Это был на самом деле колдер, зловещая угроза на лице умирающего человека. И все же Фальк не был одним из тех одержимых, которых Колдер использовал в своих битвах, похищая у них душу и заставляя принимать в свое тело некую неведомую силу, от которой бежало прочь все человеческое. Нет, Саймону приходилось видеть таких одержимых. А здесь было что-то совсем иное. Ибо личность Фалька не была уничтожена — ведь боль и ненависть становились в глазах Фалька все сильнее, а то, что было колдером, постепенно исчезало.

— Фальк! — Корис тоже прыгнул на крышу и подошел к Саймону, волоча за собой веревку.

— Это я, Корис.

Фальк с трудом скривил рот.

— Я умираю… но и ты умрешь… болотный червь!

— Как и все люди, — пожал плечами Корис. Саймон наклонился к Фальку.

— И как те, кто не является людьми!

Он не был уверен, что то, что осталось от колдера, поняло его слова. Губы Фалька снова зашевелились, на этот раз на них лишь выступила кровь. Он попытался было приподнять голову, но она упала, и его глаза остекленели.

Саймон посмотрел на Кориса.

— Он был колдером, — спокойно сказал он.

— Но ведь он не был одержимым!

— Нет, и все же он был колдером!

— Ты уверен в этом?

— Как в самом себе. Он оставался Фальком и в то же время был колдером.

— Что же, в таком случае, мы здесь открыли?

Корис был ошеломлен тем, что узнал, предвидя ужасные последствия.

— Если у них есть среди нас еще и другие слуги, кроме одержимых…

— Именно так, — мрачно ответил Саймон. — Я считаю, что Властительницы должны немедленно узнать об этом, и притом, как можно скорее!

— Но ведь Колдер не может воспользоваться телом потомка Древней расы, — заметил Корис.