Кирибали вздохнул и смахнул с плеча лишь ему одному заметную пыль.

— Должен признаться, какое-то время мы не понимали ничего, находились в полном замешательстве. Но потом мне позвонил один замечательный полицейский из Скотленд-Ярда. Однако мы по-прежнему не видели выхода из создавшегося положения, поскольку не знали, где вы. — Кирибали улыбнулся. — И тут появился Мамтаз! Невысокий такой, помните? Он пришел ко мне и рассказал все как раз вовремя. Это всегда полезно — иметь связи.

Латрелл смотрел на Кирибали, с трудом понимая его слова. Потом он перевел взгляд на свои руки, все еще в пятнах засохшей крови Клонкерри. А, ерунда: главное, дочь спасена! Только это имело значение. В сознании Роба смешались тревога, облегчение и странная, болезненная радость.

Какое-то время они ехали в молчании, а потом Кирибали снова заговорил.

— Вы поняли, что я собираюсь отобрать у вас пергамент с картой и череп? Всю так называемую Черную Книгу.

— И что вы собираетесь с ними делать?

— Поместить туда же, где хранятся другие доказательства.

— Вы имеете в виду подвал музея?

— Конечно. И мы сменили код замка!

Их обогнал большой полицейский фургон, его задние огни светили красным сквозь поднятую пыль.

— Поймите, вы в безопасности, — продолжал Кирибали. — Это хорошо. Мы какое-то время подержим Радевана и его глупых друзей, а потом отпустим на все стороны. Я это сделаю, потому что моя задача — поддерживать мир между турками и курдами. Но все остальное навсегда останется под замком.

Поездка продолжалась. Теплый вечерний воздух нес мягкую свежесть. Роб с наслаждением дышал и поглаживал волосы дочери. И в какой-то момент заметил, что они проехали поворот на Гёбекли, едва различимый в свете восходящей луны.

Роб заколебался, но потом не выдержал и спросил Кирибали, нельзя ли взглянуть на Гёбекли в последний раз.

Кирибали велел водителю остановить машину и посмотрел на своих пассажиров. Кристина и Лиззи спали. В улыбке полицейского мелькнула снисходительность, он кивнул, связался по радио с другими машинами и сообщил подчиненным, что встретится с ними позже в Урфе. Потом его машина развернулась и поехала обратно.

Той же хорошо знакомой дорогой, через невысокие холмы, мимо курдских деревень с их открытыми канализационными стоками, беспризорными козами и освещенными бледно-зеленым светом минаретами. Какой-то пес залаял на машину и побежал следом, но потом отстал и растаял во тьме.

И вот наконец автомобиль остановился на гребне невысокого холма, откуда открывался вид на храм. Роб выбрался из машины; Лиззи крепко спала, положив голову на колени уснувшей Кристины.

Кирибали тоже вышел наружу. Двое мужчин пошли по извивающейся тропинке к храму.

— Ну а теперь расскажите, — сказал Кирибали.

— Что?

— Что вы делали в долине? Я имею в виду Долину Убийств.

Роб задумался, а потом объяснил очень коротко. В самых общих чертах сформулировал Тайну Бытия, но этого хватило, чтобы заинтриговать Кирибали: в лунном свете было хорошо видно, как глаза полицейского расширились.

— И вы убеждены, что действительно во всем разобрались? — с улыбкой спросил он.

— Может быть… Но не осталось никаких фотографий. Все ушло под воду. Никто не поверит нам, а раз так, какое это имеет значение?

В глубоком вздохе Кирибали чувствовался оттенок удовлетворения. Сейчас они стояли на вершине невысокого холма с одиноким тутовым деревом, откуда хорошо видны были мегалиты, отбрасывающие в лунном свете длинные тени. Полицейский хлопнул Роба по плечу.

— Друг мой писатель, это имеет значение для меня. Вы же знаете, я люблю английскую литературу. Поведайте, что вы думаете… откройте мне Тайну Бытия!

Роб протестовал; турок настаивал.

Журналист опустился на каменную скамью, достал блокнот и, напрягая глаза в лунном свете, перечитал свои записи. Потом закрыл блокнот и устремил взгляд на бесконечную всхолмленную равнину. Кирибали сидел рядом и слушал рассказ Роба.

— Библейские легенды о падших ангелах, упоминаемых в Книге Еноха, частично отражены в Бытии: я убежден, что это воспоминания людей о скрещивании между разными видами гоминидов, первыми людьми…

— Понимаю.

— Около десяти тысяч лет до нашей эры некий вид человека мигрировал с севера в турецкий Курдистан. Хлынувшие сюда гоминиды были очень крупны. Возможно, они вели свое происхождение от гигантопитеков, самых больших известных гоминидов. Судя по культурному воздействию на местных жителей, великаны пришли из Восточной Азии. Каково бы ни было их происхождение, давайте назовем их северными людьми. По сравнению с Homo sapiens северные люди были гораздо лучше развиты и, несомненно, более агрессивны. Они изготавливали глиняную посуду, строили дома, знали резьбу, ваяли скульптуры; возможно, у них была даже письменность, в то время как Homo sapiens все еще жили в пещерах.

Детектив задумчиво слушал; Роб продолжал развивать свою мысль.

— Почему северные люди были умнее и беспощаднее? Ответ кроется в их происхождении: они пришли с севера. Ученые давно считают, что чем суровее климат, тем более развит и стратегически заострен формируемый им интеллект. Во времена ледникового периода необходимо было планировать наперед — просто чтобы выжить. И беспощаднее сражаться за ресурсы. По контрасту, более теплый, мягкий климат способствует развитию общественных взаимоотношений, более дружелюбному сотрудничеству…

Однако у северных людей имелась проблема; отсюда и миграция. Можно предположить, что они вымирали — как неандертальцы до них. Похоже, северные люди имели определенный генетический дефект, предрасполагающий к насилию в самой грубой, жестокой форме. Возможно, суровая среда обитания вселяла в них страх перед мстительным, жаждущим крови божеством, для умилостивления которого приносились человеческие жертвы.

— Какова бы ни была причина, северные люди убивали себя, принося в жертву собственных людей. Умирающая цивилизация, типа ацтеков. В отчаянии они бросились на поиски более мягкой среды обитания, на поиски райского климата, где все растет и плодоносит. Они мигрировали на юго-запад и тут, на равнинах Курдистана, начали скрещиваться с более мелкими и непритязательными здешними жителями — охотниками-собирателями, живущими в пещерах. И, смешиваясь с ними, учили их искусству строительства домов, резьбе, религии, более сложным общественным взаимоотношениям: отсюда пугающий культурный скачок, воплощенный в Гёбекли-тепе. Я подозреваю, что Гёбекли представлял собой храм, построенный этими сверхлюдьми с целью внушить благоговейный ужас аборигенам.

Где-то во мраке заблеяла коза.

— Гёбекли-тепе должен был казаться местному населению чем-то вроде рая, Садами Эдема, местом, где боги ходят среди людей. Но подобное не могло продолжаться вечно. Ситуация начала меняться — источники пищи таяли. Как результат, северные люди начали принуждать охотников-собирателей к работе совсем иного рода: к возделыванию диких трав на курдистанских равнинах, к тяжкому фермерскому труду. Начался вроде бы необъяснимый сдвиг в сторону земледелия. Революция каменного века, и мы, люди, стали рабами. Тружениками полей.

— По вашему мнению, это и было грехопадение человека? — спросил Кирибали. — Изгнание из рая?

— Возможно. Тайна углубляется странными намеками на изменение сексуального поведения в те времена.

— Может, северным людям нравилось насиловать маленьких пещерных женщин, и не только насиловать самим, но и натравливать на них вепрей — как это демонстрирует статуя в вашем музее. Может, они и впрямь научили женщин «целовать фаллос», как об этом сказано в Книге Еноха. Естественно,