миллиардера — оказался втянутым в самое человеконенавистническое, безумное ответвление ислама.

— Значит, вы видите здесь параллель с «Клубом адского огня»?

Де Савари ловко отделил палочками кусочек тунца. Форрестер не без труда последовал его примеру. Блюдо оказалось чрезвычайно вкусным.

— И опять вы совершенно правы. «Клуб адского огня» являлся образчиком для bon chic bon genre, респектабельных культов смерти сегодняшнего дня. Группа английских аристократов, среди которых очень талантливые люди — писатели, ученые, государственные деятели, — оказалась втянута в безусловно греховные деяния. Возможно, чтобы epater les bourgeois?[17]

— Но ведь существует мнение, что «Клуб адского огня» был всего лишь кружком любителей выпить. Иначе говоря, сборищем бездельников.

Де Савари покачал головой.

— Сэр Френсис Дэшвуд был одним из виднейших богословов того времени. Ради удовлетворения своего тайного интереса к религиозной эзотерике он даже ездил на Ближний Восток. Отнюдь не дилетантский поступок. Ну а Бенджамин Франклин относится к числу самых блестящих умов своей эпохи.

— Выходит, вряд ли они собирались вместе, просто чтобы пить джин. И нагишом танцевать твист.

— Да, я тоже думаю, не для этого. — Де Савари усмехнулся.

Повар-японец перед ними ловко орудовал двумя ножами сразу. Он разделывал и резал на порции длиннющего скользкого угря. Тело извивалось на доске, как будто рыба была еще жива. Может, впрямь так и было.

— Чем занимались в английском «Клубе адского огня» — вопрос до сих пор спорный. Зато известно, что ирландские поклонники были ужасными садистами. Они, например, поливали кошек спиртом и поджигали. Вопли горевших заживо животных будили половину георгианского Дублина. Больше того, они как-то раз и слугу убили точно так же. На пари. — Ученый немного помолчал. — Думаю, история «Клуба адского огня» и других сатанинских культов в Европе поможет нам понять, что представляет собой ваша банда. Иерархически. Мотивационно. Психологически. У нее должен быть единоличный лидер, наделенный харизмой и выдающимся умом. Вероятно, из высших слоев общества.

— А его последователи?

— Близкие друзья с несколько менее яркой индивидуальностью. Но тоже неглупые. Совращенные личным обаянием предводителя сатанинского культа. Они тоже относятся к привилегированным кругам.

— Это соответствует описаниям — правильный выговор и все такое.

Де Савари взял со стойки тарелку. Несколько секунд он думал, глядя на еду, а потом продолжил:

— Однако я считаю, предводитель вашей банды полностью безумен.

— Простите?

— Вспомните, что именно он делает? Это же совершенно внеисторическая мешанина разнородных элементов жертвоприношений. Притом что идея жертвоприношения сама по себе форменное безумство. Если он ищет что-либо, связанное с «Клубом адского огня», то мог бы заниматься этим намного осторожнее, а не разъезжать по Британским островам и резать людей. Да, банда готовит убийства и осуществляет их с известной ловкостью. Вы сами сказали: им удается хорошо заметать следы. Но зачем вообще нужно убивать, если у тебя цель что-то найти? — Де Савари пожал плечами. — Et voila[18], это не пользовавшийся дурной славой, но логичный Френсис Дэшвуд, нет, это, скорее, Чарльз Мэнсон. Психопат. Возможно, гениальный, но психопат.

— И это означает?

— Кто из нас детектив, я или вы? Я думаю, он может зайти сколь угодно далеко. В своем безумии преступники совершат ошибку. Единственный вопрос…

— … Сколько народу они успеют убить до того?

— Именно так. А теперь попробуйте вот это. Дайкон. Что-то вроде редьки. Вкус райский!

Наполовину сгнивший, наполовину мумифицированный трупик ребенка лежал на полу. В воздухе смердело начавшимся много тысяч лет назад разложением. Под сводами музейного подвала, над стеллажами и монументами сверкали электролампочки без абажуров. Приближавшиеся люди были крупными, вооруженными и рассерженными. Робу показалось, что он узнал несколько лиц, которые видел на раскопках. Курды. Судя по облику, курды.

В подвале имелась только одна дверь. И путь к ней преграждали устрашающие фигуры. Восемь или девять человек. У одного был пистолет, у другого дробовик, у третьего новое охотничье ружье. Прочие были вооружены ножами; один держал такой громадный кинжал, что он вполне мог бы сойти за мачете. Роб кинул растерянный, виноватый взгляд на Кристину. Она печально, безнадежно улыбнулась в ответ. А потом подошла и сжала ему руку.

Их схватили и разделили. Роба держали за воротник, Кристину — за руки. Самый крупный из нападавших, судя по всему предводитель, разглядывал лежавшие в проходе обломки расколовшейся урны и жалкий трупик, вокруг которого растекалась лужица странной, мерзко пахнущей жижи. Главарь негромко прошипел что-то своим спутникам, и сейчас же двое курдов отделились от группы и направились туда — по всей вероятности, чтобы замести следы, что-то сделать с отвратительным комочком гниющей плоти.

Роба и Кристину вывели из подвала. Один из тех, кто держал журналиста, с силой вдавил ему в щеку пистолет. Холодное дуло пахло смазкой. Еще двое яростно вцепились в обнаженные руки Кристины. Высокий мужчина с охотничьим ружьем и двое его приближенных замыкали шествие.

Куда их вели? Латрелл чувствовал, что курды тоже напуганы; возможно, не меньше, чем он и Кристина. Однако настроены они были решительно. Они тащили и толкали Роба и Кристину вдоль длинных рядов памятников древности: демонов пустыни, римских генералов и ханаанских богов бури. Мимо Анзу, Иштар и Нимрода.

Все поднялись по ступенькам в главный зал музея. Кристина отважно ругалась по-французски. Роб испытывал отчаянное желание защитить ее и стыд за себя. Ведь он же мужчина! Нужно что-то сделать. Проявить героизм. Выбить ножи из рук курдов, пошвырять похитителей наземь, схватить Кристину за руку и спасти ее, утащить туда, где ждет желанная свобода.

Но жизнь не имеет ничего общего с фантазиями. Их вели куда-то, словно пойманных животных, медленно, но непреклонно — к какой-то заранее предначертанной участи. А она была… какой же она была?