Моряк вбежал в вестибюль как раз в ту минуту, когда Дик после властного паркеровского «Пойдем!» покорно последовал за толстяком. Вслед за ним готовы были скрыться в коридоре мисс Сильвия, сиделка Джен, расстроенные Гордоны. Том увидел только спины: ровную спину мисс Сильвии, круглые сгорбленные плечи сиделки, понурые фигуры Гордонов. Впереди мелькала широкая, как холодильный шкаф в гастрономическом магазине, спина Паркера, одетого в белый халат, и рядом с ним — маленькая, щуплая фигурка Дика.

Увидев Дика, Том просиял.

— Здравствуйте, джентльмены! — поздоровался он. — Я, кажется, не опоздал?

Никто не ответил. Даже Дик и то не обернулся на голос Тома. Дику уже все было безразлично. Он считал, что в его судьбе больше никто ничего изменить не может.

Только мисс Сильвия, замыкавшая шествие, задержалась перед моряком. Его растерзанный вид вызвал презрительную улыбку на ее накрашенных губах.

— Вы, видно, очень спешили после молитвы, мистер Ауд? — ядовито заметила она. — Так спешили, что спешка даже на вашем внешнем виде отразилась.

— Спешил, — подтвердил Том, — очень спешил. Я боялся, как бы Дику не сделали операцию.

— Боялись? — Хозяйка лечебницы недоуменно повела плечами. — Какое отношение имеете вы к этому?

— Имею не имею, а операцию делать не надо. К чертям операцию! Мальчика будем лечить.

— Уж не при вашем ли содействии, мистер Ауд? — съехидничала мисс Сильвия. — Не вы ли дадите средства для этого?

— Не я, но средства есть… — Том полез в пиджак, достал листок с зелеными разводами. — Мистер Гордон, — сказал он, обращаясь к отцу Дика, — редакция газеты «Голос рабочего» поручила мне передать вам чек на семьсот долларов. Это на лечение вашего сына. Это по центам собрано, рабочие дали…

Ничего не понимая, Гордон растерянно смотрел на моряка. Откуда деньги? При чем здесь «Голос рабочего»? Он ни в какую редакцию за помощью не обращался.

— Фью-ю… — удивленно присвистнул доктор Паркер. — Так вот о чем кричали вчера мальчишки на улице! А я и внимания не обратил. У меня и в мыслях не было, что речь о моем пациенте идет. Подумать, что делается!.. Ну-ка, Ауд, покажите газету.

Моряк вынул из кармана экстренный выпуск. Со страницы, обрамленные строчками, на мир глядели глаза Дика.

— Ого-го! — сказал Паркер, просматривая заголовки. — Смотрите, как закручено!.. — Заплывшие глазки Паркера прищурились с веселым ехидством. — Не хотите ли взглянуть, мисс Сильвия?

Толстый доктор предложил экстренный выпуск хозяйке лечебницы, но та, презрительно поджав губы, отвернулась.

Зато к газете протянул трясущиеся от волнения руки отец Дика. Он схватил листок, впился в него глазами. И миссис Гордон через плечо мужа тоже читала газету. На лице ее отражалось то же волнение.

Однако мать нашла нужные слова раньше отца. Оставив газету, миссис Гордон подошла к моряку, обняла его.

— Спасибо, мистер Томас! — сказала она и тут же поправилась: — Спасибо тебе, Том, сын мой! Спасибо «Голосу рабочего», спасибо всем, кто помог Дику!

Сразу за этим миссис Гордон обратила свою речь непосредственно к пресвятому Колумбу. Услышав знакомое имя путешественника, записанного в святые, Дик с облегчением вздохнул: мать любит вспоминать открывателя Америки, когда настроение у нее бодрое, когда все идет хорошо.

А глаза матери в это время сияли, голос звенел. — Пресвятой Колумб! — восклицала она. — Мне казалось, что вокруг мрак и чужие люди, но я ошибалась. Я вижу свет! У меня тысячи близких!..

Бурный день, бурные переживания совершенно обессилили Дика. Когда мать и отец с просветленными лицами прощались с ним, он видел их словно в дымке. Хорошо, что сиделка с Томом, перебрасываясь шутками, подхватили его под руки и повели в палату — сам бы он вряд ли добрался.

Дик тут же прилег, а Том сделал это только после того, как умылся и переоделся. Он тоже чувствовал себя порядком утомленным.

Моряк задремал быстро, и Дик собирался последовать его примеру, как вдруг по стеклу забарабанил гравий. Значит, Майк появился.

Дик подбежал к окну, отворил. В палисаднике, задрав вверх рыжую голову, стоял Бронза.

— Эй, Майк! — крикнул Дик. От его недавней вялости не осталось и следа. Эй, Майк, знаешь что? Мне не сделают операцию, меня лечить будут!..

Новость не произвела на Бронзу никакого впечатления. Она не была для него новостью.

— Я об этом еще вчера знал, — фыркнул он. — Ты еще ничего не знал, а я знал. Это мы с Томом и Кингом Блейком были в редакции, получили чек. Много газет вчера продали. Никогда ребята столько не продавали, сколько вчера…

Дик признательно посмотрел на приятеля:

— Да, Том мне все рассказал. И газету дал. И я первым делом фотографию посмотрел. А он спрашивает: «Ну-ка, скажи, чьи это глаза?» Я не узнал, потому что, когда часть лица видна, трудно себя узнать. А он говорит: «Твои, твои…» Верно, мои… Это люди помогли. А я не знал… Я ничего не знал… Я… Дик всхлипнул. Чувства переполняли его. Бронза отвел глаза в сторону. Он не любил ни слез, ни хватающих за душу объяснений.

— Ладно, чего там!.. — оборвал он излияния приятеля. — Лучше скажи, где Том? Я ему бутылку принес.

Дик шмыгнул носом, вытер концом полосатого пижамного рукава глаз, собрался ответить, но отвечать не понадобилось. Чуткое моряцкое ухо уловило разговор мальчиков. Том поднялся, выглянул в окно.

— Здравствуй, Майк! — сказал он. — Как ты? Все в порядке?

— В порядке.

— А о какой бутылке речь?

— Премия, — ответил Бронза. — Мы сегодня с ребятами думали-думали и решили, что она вам полагается. Вам и Кингу Блейку. Ведь вы вчера больше всех газет продали. Я триста пятьдесят две, а вы вдвоем — полторы тысячи. Значит, бутылка ваша.

Майк показал Тому что-то круглое, завернутое в бумагу.

Моряк протянул руки:

— А ну, кинь!

Подброшенный в воздух сверток оказался у Тома. Моряк размотал шпагат, развернул бумагу. На солнце ослепительно блеснул округлый бок синей стеклянной посудины.

Том повертел бутылку перед глазами и с веселым недоумением взглянул на Бронзу.

Майк понял недоуменный взгляд.

— Вы не думайте! — загорячился он. — Это не какая-нибудь, это старинная пиратская бутылка. Из нее сам Роберт Кид ром пил!

— Какой Роберт Кид?

— Ну, тот главный пират, про которого картины…

— А-а!.. — Том почесал заросший за сутки подбородок. — Тогда да… конечно… Но только непонятно, с чего вы взяли, что бутылка пиратская? Как вы это узнали?