прикусив нижнюю губу, Анфиса. Шумно дышал гражданин Соединенных Штатов Америки.

– Повторяю, – начал полковник, но Гурон перебил… он принял решение и перебил:

– Гражданин Соединенных Штатов будет освобожден немедленно… как только вы заправите вертолет.

– Это ваше условие?

– Да.

Коллинз выключил телефон, повернулся и пошел прочь. Он сел в огромный «шевроле», машина сорвалась с места. На авиабазу Авиано опускалась темнота.

«Супер-Фрелон» стоял посреди голого бетонного пространства, залитого электрическим светом. Ночь была душной. Слепили прожектора. Американцы тянули с принятием решения. Анфиса дремала, секретарь посольства США скулил, что ему нужно в туалет. Галстук он давно снял, весь как-то сник, резко обозначились морщины… сейчас он нисколько не походил на того щеголеватого джентльмена, что сидел в банке.

– Лей в штаны, – отрезал Гурон.

– То есть как?

– Молча. Здесь тепло, не простудишься.

Секретарь замолчал. Пилот спросил:

– Куда вы хотите лететь?

– Обратно. Я предпочитаю сдаться французским властям, – ответил Гурон. Он говорил неправду. Он сам еще не знал, куда хочет лететь. Главное сейчас – вырваться отсюда.

Пилот повеселел: лучше уж лететь домой, чем черт знает куда. Он улыбнулся и сказал:

– Скоро с этой базы янки будут бомбить Сербию.

– С какого это перепугу? – удивился Гурон.

– Мировое сообщество не хочет терпеть геноцид в самом центре Европы, – с иронией произнес пилот.

– Погоди, погоди, – озадаченно сказал Гурон. – Я не понял.

– А чего тут не понять? Все просто: кое-кому не нравится режим Милошевича… даже если бы эта война не началась, ее бы спровоцировали. Спроси вон у господина дипломата.

– Какая война? – изумился Гурон. Пилот повернул к нему голову и спросил:

– Ты откуда свалился? С Луны? А-а, понял… ты так занят санацией банков, что тебе некогда смотреть телевизор. Это правильно – работа прежде всего… слушай, а сколько банков ты уже ограбил на пару со своей подругой? Кстати, на каком языке она разговаривала? Она из Сербии?

– Нет, – ответил Гурон. – А про какую войну ты говорил?

– Нет, ты точно с Луны свалился! Ты что – не знаешь?

– Да я… недавно из тюрьмы вышел.

– А в тюрьме телевизора нет? – пилот скептически хмыкнул. – Поинтересуйся у господина советника… про политику он тебе больше меня расскажет.

– Я писать хочу, – подал голос американский дипломат.

Пилот вздохнул и сказал:

– Давай-ка я лучше включу новости на «Бибиси». Как раз время новостей. Уж о сербско-боснийских делах обязательно будут трещать… просветишься.

Пилот покрутил какую-то ручку, из наушников раздался голос диктора. Гурон поднес один наушник к уху, услышал: «…в районе боснийского города Прибой. Минометно-артиллерийский обстрел не прекращался почти шесть часов, что привело к огромным потерям среди мирного населения. Сербские карательные отряды наступают при поддержке наемников. По некоторым оценкам, количество наемников превышает полторы тысячи человек. В подавляющем большинстве это бывшие советские офицеры. В основном прекрасно подготовленные профессионалы из воздушно-десантных войск и спецназа военной разведки…»

У Гурона бешено забилось сердце.

«…эти профессиональные убийцы мелкими группами полулегально проникают на территорию бывшей Югославии и присоединяются к карательным отрядам Милошевича. Наивно было бы полагать, что боевики из России действуют на свой страх и риск. Компетентные эксперты считают, что действия наемников негласно координируются спецслужбами».

Гурону все стало ясно. Теперь он точно знал, куда следует лететь.

Заверещал сигнал вызова, Гурон очнулся и схватил телефон.

– Готовьтесь, сейчас подадим заправщик, – произнес голос полковника Коллинза. Гурон ответил:

– О'кей, мы готовы, – повернулся назад и сказал секретарю: – Скоро пописаешь, мистер.

Секретарь ничего не ответил, только сердито засопел, а по вертолету поплыл запах мочи.

– Фу-у, – сказал пилот и брезгливо сморщился.

Из темноты выкатился ярко-оранжевый заправщик с мигалкой, подъехал к «фрелону».

– Заправка – сто процентов, – произнес пилот. Оператор заправщика скатал шланг и отъехал. Подошел Коллинз, вытащил из кармана телефон. Гурон взял свой.

– Ваш вертолет заправлен, – сказал полковник.

– Да.

– Я жду советника.

– Сейчас он выйдет, – ответил Гурон. Он прикрыл телефон ладонью, повернулся к пилоту и сказал: – Как только советник выйдет – взлетаем… заводи свою вертушку.

Пилот чертыхнулся, ответил:

– Я не имею права… я должен согласовать…

– Тебя как зовут? – перебил Гурон. Ему было наплевать на какие-то согласования. Для себя он все уже согласовал. Пилот помедлил и ответил:

– Пьер.

– Женат?

– Да… жена у меня замечательная. Через месяц будет пять лет, как мы познакомились.

– А дети, Пьер… дети есть у тебя?

– Выпустите меня! – заорал сзади обоссавшийся советник посольства Соединенных Штатов Америки. – Немедленно освободите меня!

– Двое, – сказал пилот. – Две девчонки.

– Немедленно освободите меня! – орал гражданин США.

Полковник Коллинз стоял на бетоне аэродрома, требовательно смотрел на Гурона. Гурон поднес трубку к уху, услышал:

– Немедленно освободите советника Берковица.

– Дерьмо! – сказал вдруг пилот. – Дерьмо!

Было совершенно непонятно, к кому или к чему это относится.

Советник Берковиц вывалился из люка, шлепнулся на четвереньки. На брюках расплывалось мокрое пятно, острый запах мочи распространялся в ночном воздухе. Из нагрудного кармана пиджака свисал галстук.

Полковник Коллинз подошел строевым шагом, вскинул руку к фуражке и произнес:

– Приветствую вас на авиабазе Авиано… сэр.

Кто-то из солдат в оцеплении заржал.

В кабине «фрелона» слабо светилась шкала приборов, еле слышно гудел компьютер. Пилот сидел с отрешенным лицом, Анфиса спала.

– Я не имею права, – почти жалобно произнес пилот.

– У тебя же дети, Пьер, – жарко говорил Гурон пилоту. – Ну, проявишь ты героизм… а дети-то, Пьер? А ведь у меня выхода нет – пойми!.. А к тебе какие претензии могут быть? Ты под принуждением действовал, под стволом.

– Меня отдадут под трибунал… меня выгонят к черту.

– Дурак ты! Ну, выгонят… ну и что? Зато живой останешься! – говорил Гурон. Он был противен сам себе, но обстоятельства не оставляли ему выбора. – Думай, Пьер, думай… ты отличный парень, но я просто