тяжести.

Беспокойство Барбикена усилилось, когда он обнаружил, что снаряд не подчиняется силе одного только лунного притяжения. Перед ним открывалась неизвестность, страшная неизвестность — в межзвёздном пространстве. Он, серьезный учёный, казалось бы, предусмотрел все три возможности: возвращение на Землю, падение на Луну и повисание снаряда в точке равного притяжения обеих планет. И вот теперь совершенно неожиданно возникала ещё какая-то неведомая четвёртая возможность, чреватая всеми ужасами бесконечности. Чтобы не пасть духом перед этим открытием, надо было быть таким отважным учёным, как Барбикен, таким флегматиком, как Николь, или же таким отчаянным авантюристом, как Ардан.

Люди иного склада постарались бы решить вопрос с практической точки зрения: пытались бы разгадать, куда их уносит злополучный снаряд. Но наши путешественники и не думали об этом: они интересовались только причиной отклонения снаряда. Разговор перешёл на эту тему.

— Итак, мы сошли с рельсов, — сказал Ардан, — но почему?

— Я опасаюсь, — ответил Николь, — что, несмотря на все принятые меры предосторожности, колумбиада была неверно нацелена. Как бы ничтожна ни была ошибка, её совершенно достаточно, чтобы выбросить нас за пределы лунного притяжения.

— Плохо, стало быть, целили? — спросил Мишель.

— Не думаю, — возразил Барбикен. — Пушка была установлена точно по перпендикуляру и нацелена прямо в зенит. А так как Луна проходит теперь через зенит, то мы должны были попасть в самый её центр. Тут есть какая-то другая причина, которой я не могу ещё уловить.

— Не запаздываем ли мы? — предположил Николь.

— Запаздываем? — переспросил Барбикен.

— Да, — продолжал Николь. — В письме Кембриджской обсерватории говорилось, что путь наш должен завершиться за девяносто семь часов тринадцать минут двадцать секунд. А это значит, что раньше этого срока Луна ещё не подойдет к назначенной точке, а позже уже удалится от неё.

— Совершенно верно, — подтвердил Барбикен. — Но мы вылетели первого декабря вечером, в десять часов сорок шесть минут тридцать пять секунд; на месте мы должны быть пятого в полночь, в момент полнолуния. Сегодня у нас пятое декабря, половина четвёртого пополудни: ясно, что восьми с половиной часов нам бы хватило для достижения цели. Почему же мы от неё уклоняемся?

— Может быть, от излишней скорости? — снова спросил Николь. — Теперь-то нам известно, что первоначальная скорость оказалась больше предусмотренной.

— Нет, нет! Ни в коем случае, — вскричал Барбикен. — Никакой избыток скорости не помешал бы нам достичь Луны, держись наш снаряд точного направления. Нет! Наш снаряд уклонился от своей первоначальной траектории. Что-то отклонило его с пути.

— Что же? Каким образом?

— Этого я и сам не знаю…

— Слушай, Барбикен, — нетерпеливо перебил Мишель, — хочешь, я скажу тебе своё мнение об этом вопросе?

— Говори.

— Я не дал бы и полдоллара за такое открытие! Мы свернули с пути — это факт. Куда нас несёт — не всё ли равно? Рано или поздно мы всё узнаем. Какого чёрта! Раз мы летим в беспредельное пространство, то попадём же мы в конце концов в сферу какого-нибудь притяжения!

Хладнокровие Мишеля Ардана не могло успокоить Барбикена. И не потому, что его тревожило неизвестное будущее, — вовсе нет! Ему хотелось во что бы то ни стало доискаться причины отклонения снаряда с намеченного пути.

Снаряд между тем продолжал лететь боком к Луне вместе со всей свитой выкинутых из него вещей. По выдающимся вершинам лунных гор Барбикен мог даже определить, что от Луны их отделяет меньше двух тысяч лье и что скорость снаряда остаётся почти неизменной. Это было ещё новым доказательством того, что они не падают отвесно на Луну.

Собственная начальная скорость снаряда всё ещё преодолевала лунное притяжение, хотя траектория снаряда, видимо, приближалась к лунному диску и можно было ещё надеяться, что на более близком расстоянии сила тяготения возьмёт своё и заставит снаряд упасть на Луну.

За неимением более важного дела трое приятелей продолжали заниматься наблюдениями. Однако они ещё не могли ясно различить топографию земного спутника. Все контуры сливались в ярких солнечных лучах.

Друзья наблюдали Луну через боковые иллюминаторы до восьми часов вечера. Луна увеличилась настолько, что закрыла собою половину небесной сферы. Снаряд был залит с одной стороны лучами Солнца, с другой — светом Луны.

В это время Барбикен установил, что от Луны их отделяет всего лишь семьсот лье. Он выяснил, что скорость снаряда достигает двухсот метров в секунду, то есть около ста семидесяти лье в час. Нижняя часть ядра под влиянием центростремительной силы повёртывалась к Луне, но центробежная сила одерживала верх, и создавалось впечатление, что траектория снаряда выгнется в некую кривую, определить которую было ещё невозможно.

Барбикен не переставал доискиваться разрешения неразрешимой задачи. Часы проходили. Снаряд явно приближался к Луне, но было совершенно очевидно, что он её не коснется. Расстояние, на котором снаряд пройдёт мимо Луны, будет зависеть от взаимодействия притягательных и отталкивающих сил, которыми обусловливалось его движение.

— Я хочу только одного, — твердил Мишель, — как можно ближе подойти к Луне, чтобы проникнуть во все её тайны!

— Будь же проклята та причина, которая заставила наш снаряд уклониться с пути! — негодовал Николь.

— Будь же проклят… — воскликнул Барбикен, поражённый озарявшей его догадкой. — Будь же проклят тот болид, который встретился нам в пути!

— Что? — переспросил Ардан.

— Что вы хотите этим сказать? — воскликнул Николь.

— Хочу сказать, — продолжал Барбикен, — что нашим уклонением мы обязаны исключительно встрече с этим блуждающим телом.

— Но ведь оно даже не коснулось нас! — заметил Мишель.

— Это ничего не значит. Масса его по сравнению с нашим снарядом огромна, и притяжения его было вполне достаточно, чтобы повлиять на направление снаряда.

— Такой пустяк! — воскликнул Николь.

— На расстоянии восьмидесяти четырёх тысяч лье от Земли, — ответил Барбикен, — достаточно и такого пустяка, чтобы мы пролетели мимо Луны!

Барбикен действительно нашёл единственную сколько-нибудь вероятную причину отклонения. Как бы ничтожна она ни была, только она и могла повлечь за собою отклонение снаряда от надлежащего направления. Она оказалась роковой. Смелая попытка из-за нелепой случайности оказалась обречённой на неудачу, и если не произойдёт какого-нибудь нового, совершенно исключительного события, им не удастся попасть на Луну.

Пройдут ли они хотя бы настолько близко от неё, чтобы разрешить некоторые проблемы физики и геологии земного спутника, которые до сих пор оставались неясными? Вот единственный вопрос, занимавший наших путешественников в данную минуту. О своей судьбе они не хотели и думать. А между тем что ожидало их среди беспредельных пустынь, если не хватит воздуха, который они скоро должны израсходовать? Ещё несколько дней — и они задохнутся в снаряде, который блуждал теперь по прихоти неведомых сил. Но эти несколько дней казались друзьям веками, и они каждую минуту посвящали