– Ясно, – заключил Хуго. Руки чесались невыносимо. Что за болячка такая? Может, это из-за мехов чесотка напала? Да еще и в носу свербит…

Торонкан потрогал ногой опавшую емкость, и Чшанка, вскинув голову, крикнул:

– Убери копыта!

Кверемор убрал ногу, подняв брови, глянул на карлу, на Хуго и ухмыльнулся.

– Не прикасайтесь к ней, – брюзгливо продолжал Чшанка. – Вы ж, дылды, не умеете с тонкими предметами обращаться.

– Сдулась кишка ваша, – сказал Торонкан.

– Так что ж делать, сдулась. Как ни зашивай ее, как ни клей, все одно газ постепенно наружу просачивается.

– Газ?

– Ну, это мы так подземный воздух зовем.

Они замолчали, разглядывая птицу. Длинное, чтобы могло поместиться несколько седоков, кожаное седло крепилось ремнями к покатой деревянной «спине». Еще там были рычаги и какая-то штука вроде очень большой подковы, тоже из дерева.

Эрик и Гело Бесон, склонив головы друг к другу, о чем-то заговорили.

– Оно и без газа летать сможет, – тихо произнес Керен.

Чаттан заинтересовался.

– Да? А как?

– А вот, видишь. – Чшанка, усевшись возле птицы, взялся за узкую железную трубу, примеченную Хуго раньше. – Вот это называете… называется… не знаю, мы еще не придумали. Труба это, в общем. А вот это, – он показал на железную емкость, закрепленную ближе к носу, под деревянной подковой, – это вот… бак. В нем горючий песок, но не обычный, не такой, как мастер Бьёрик с Гарбушем для огнестрелов сделали. Он один к одному с «огненной водой» смешан. Огненная вода – это которая после перегонки получается, которая горит…

– Знаю, – перебил Хуго. – Дальше рассказывай.

– Во, а здесь, видишь, от того места, где труба к баку подходит, – клапан, от него вверх еще одна трубка, узкая, тут вот – еще один бак, только маленький совсем, и в нем – манна. Эта манна через узкую трубку попадает сюда, через клапан из бака подается смесь горючего песка с огненной водой, но не постоянно, а небольшими порциями. Манна со смесью вступает в эту… смешивается, короче, и воспламеняется, и оно по трубе выбрасывается назад. Выхлоп называется. Очень сильно выхлоп… выбрасывается, с ревом таким. И оно летит. А емкость с газом нужна, для того чтобы вверху, над землей то бишь, если захочется, можно было все это перекрыть. Отключить, значит. Тогда пролетишь еще немного и остановишься – из-за трения, которое создает эфир. Это Гарбуш, мы с ним дружили, нам объяснил – что, мол, эфир тоже трение создает. Батя сначала поспорил с ним, даже раскричался, но после согласился. И тогда ты просто повиснешь над землей, потому что газ в емкости упасть не позволит. Допустим, тебе рассмотреть что-нибудь на земле захотелось – перекрыл подачу манны и остановился. А потом опять ее пустил – и летишь.

Когда он замолчал, в шатре воцарилась тишина. Все рассматривали птицу. Чаттан задумчиво поскреб запястье об угол стола и наконец сказал:

– Че-то я не понял. Ну, горит оно там в трубе, ну, сзади из трубы огонь вы… выплевывается – ну так что? Почему из-за этого оно лететь должно?

– Так ведь крылья у нее! – Чшанка поглядел на Хуго, как на непроходимого тупицу. – Крылья, как у птицы, они подъемную тягу создают. Это мы ее так называем, «подъемная тяга», – Гарбуш для нас это придумал, он горазд был слова придумывать. А то, что сзади из нее вылетает, – реактивная тяга. Оно как бы вперед всю машину толкает, понимаешь ты? Сильно очень толкает.

Вновь стало тихо.

– Постой… – у Торонкана было лицо человека, который, приоткрыв тайную дверцу, увидел за ней нечто странно-бесформенное, нелепое, и теперь хочет побыстрее разобраться, что это такое, и закрыть дверцу обратно. – Так это… Ты, карла, о чем? Ты хочешь сказать, что эта твоя тяга… То есть оно что, на ветрах летает? Птица эта твоя деревянная ветра пускает и оттого летит? Во бред! Да я пойду сейчас гороха пару мисок сожру и как выдам – шатер снесет. Но сам я не взлечу от этого, нет. Ни за что не взлечу.

Чшанка что-то презрительно проворчал.

– Ты знаешь, а я тоже не верю, – сказал Чаттан. – Ну с чего бы ей летать? Только из-за того, что она огнем пердеть станет беспрерывно?

– Да с того, что тяга у ней! – выкрикнул Чшанка, хватаясь за голову. – При чем тут… А, да что с вами говорить! Она у нас, если хотите знать, и летала! Да-да, и не пяльтесь на меня, дылды! Мы ее над кварталом запускали трижды, по ночам, конечно, чтоб дылд, которые вокруг квартала живут, не пугать! Я лично на ней летал, и вон братан мой тоже один раз. Но она ж на манне, великий чар нам ее давал – он алхимическим способом научился манну делать, – а после перестал, когда с батей поссорился. Манна дорогая, ее не достать нигде.

– Ладно, успокойся, малец, – сказал Торонкан. – Значит, летает. Хорошо. А еще ты говорил, в ней горючий песок есть? Выходит, вы умеете с ним обращаться, а?

– И еще, – добавил Хуго, – сколько человек эта ваша птица поднять сможет?

– Человек! – презрительно повторил Чшанка. – Славных карл пять или шесть поднимет. А вас, дылд, не больше троих. И с песком мы умеем обращаться, а как же.

– Ага. – Торонкан подошел к сидящим на сундуках и, склонившись к брату, тихо заговорил. Хуго подергали за штанину, он глянул вниз. Возле него стоял Керен.

– Что? – спросил Чаттан.