– Иди, – сказал Некрос.

Тюремщик с трудом поднялся, согнувшись в три погибели, проковылял к двери и вывалился из комнаты.

– Во всяком случае, он выяснил, что Владыка у Доктуса, – произнес Некрос, когда Альфар, все еще возмущенно поблескивая глазами, захлопнул дверь за Дуком. – Мы можем напасть на квартал гноморобов?

– С кем? – спросил младший Чермор. – С десятком эдзинов, что остался у меня? Или с тремя десятками тюремщиков? Это же смешно, Нек! Их едва хватает для нужд Острога. А у Доктуса – сотня карл.

– Насколько я понимаю, гноморобы не слишком хорошие бойцы.

– Значит, ты не очень-то хорошо понимаешь. Они вполне способны постоять за себя. В своих мастерских они делают оружие не хуже, а то и лучше, чем цех оружейников. Это невыполнимая задача, Нек, – справиться с карлами в их квартале. Тем более там все изрыто норами, карлы хорошо знают их, а мы не знаем вовсе.

– Раз так, надо все обдумать. Октон пошел к Доктусу не только потому, что тот его ученик и друг. Октону что-то нужно от аркмастера. Что?

– Возможно, он хочет спрятать Мир в квартале карл, зарыть в одной из нор? – предположил Альфар.

Некрос покачал головой.

– Едва ли. Любое место в Форе не годится. Легенды о Лабиринте Стихий в недрах Шамбы, возможно, и правда, но и Лабиринт не будет надежным укрытием. Октон не может позволить себе спрятать Мир где-то рядом, ему необходимо отвезти обруч подальше. Он решил, что Доктус со своими гноморобами поможет ему в этом. Если напасть на их квартал нельзя… Значит, мы должны проследить, куда Владыка повезет Мир.

Альфар потер царапину, оставшуюся на его лбу от рукояти меча Хуго Чаттана.

– А помнишь компас, который достался нам от отца? Компас и тот мешочек, что был с ним? Мы еще долго пытались сообразить, какое применение им можно найти…

Некрос задумался.

– Да, – произнес он наконец. – Мы воспользуемся им. Но как нам… Аль, у нас есть шпионы среди гноморобов?

– Нет. Хотя за кварталом, конечно, следили. И один карла, часто отлучающийся оттуда, привлек внимание соглядатаев. Тогда я не придал сведениям особого значения, но теперь… Брат мой, брат мой! Ты выглядишь по-другому и ведешь себя не так, как раньше. Почему ты столь серьезен и угрюм? Что тревожит тебя?

Некроса тревожило многое. Изменения начались в нем после схватки с шаманом на кладбище, теперь аркмастер как бы со стороны с холодным любопытством наблюдал за самим собой. Смертный чад и музыка безумия не исчезли, их следы остались в Черморе, будто серый налет на воске его сознания – и налет этот постепенно разрастался, твердел. Некрос чувствовал, что грубое и жесткое колдовство шамана помогло ему лучше постигнуть суть некромагии, подобраться к ее глубинным истокам. Сейчас аркмастер глядел на мир по-другому. Временами ему чудилось, что он видит темные нити смерти, зачатки еще не начавшегося разложения во всех окружающих предметах и людях. Раньше он часто улыбался – хотя это никогда не была искренняя, радостная улыбка, скорее ирония или цинизм, – но теперь ощущал, что губы отказываются изгибаться соответствующим образом.

Темный налет, подобно островкам тины, расползающийся по его сознанию, и устрашал, и манил Некроса. Аркмастер хотел увидеть Риджи Ана. И в то же время он боялся увидеть ее. Риджи была источником невидимого света, который мог повредить некромагии, все глубже пропитывающей тело чара.

Размышляя обо всем этом, Некрос Чермор ничего не ответил Альфару. Приказав Зобу следовать за ним, чар покинул комнату.

Мастер Бонзо встретил их улыбкой. Облаченный в штаны и фартук, он стоял над диковинным металлическим устройством, состоящим из захватов, шипов, острых спиц, крючков, лезвий и пилочек – все это висело на больших и малых пружинах, натянутых в изогнутой раме. Еще там присутствовало кожаное седло с ремнями на пряжках и зажимные скобы для конечностей.

Лиловый свет сочился сквозь стены кузницы, в нем сновали мушки. Их стало куда больше, звеня, они клубились над новым устройством кузнеца. Бонзо положил его на деревянную станину возле подвешенной к потолку клети. Худые волосатые руки его напоминали палки, обмотанные веревками: не слишком крупные, но твердые, полные силы мышцы натягивались под кожей, за долгие годы потемневшей от навсегда въевшейся копоти.

– Чем это ты занят? – спросил Некрос.

– Я назову ее Диворама, – откликнулся Бонзо.

– Рама для девы? – не понял аркмастер.

Кузнец досадливо дернул себя за бородку.

– Нет-нет, не «дева», а «диво», что намекает на, э-э, исключительную великолепность, прекрасность и ценность данного устройства, имеющего, как вы, конечно, заметили, общий вид рамы. Но дева… Что же, не скрою, дева мне сейчас пригодилась бы. Да что говорить, молодой аркмастер, дева совершенно необходима, желательно, чтобы она была у меня уже в ближайшую ночь. – Бонзо показал на клеть. – Как видите, она пуста, а мою Дивораму нужно испытать.

– Ты скоро получишь хорошую, крепкую деву, – заверил Некрос.

– Прекрасно, прекрасно! – обрадовался Бонзо. – Крепкую и хорошую, говорите вы? Заранее предвкушаю сладость общения с ней. Думается, я останусь доволен, вполне доволен.

Еще несколько дней назад двойственный смысл этого диалога позабавил бы Некроса, но сейчас чар остался серьезен. Бонзо вполне искренне полагал, что наилучшее использование для хороших молодых дев – это сначала поместить их в висящую на цепи клеть, а после опробовать на них какое-нибудь из новых