Если бы не бумаги, устанавливающие его звание офицера торгового флота, то не удалось бы узнать, кто был этот несчастный.

Это был Гарри Фельтон, помощник капитана «Франклина».

Откуда появился он? Из каких дальних и неизвестных мест Австралии он выбрался? Сколько времени бродил он в этой страшной, безлюдной пустыне? Был ли он в плену у дикарей и ему удалось бежать? Где оставил он своих товарищей, если они у него были? Но, быть может, он один пережил катастрофу, происшедшую пятнадцать лет тому назад?.. Все эти вопросы оставались пока без разрешения.

Но было очень важно узнать, откуда появился Гарри Фельтон, и вообще все о его испытаниях со времени гибели «Франклина» на рифах острова Браус, словом, узнать последнее слово во всей этой катастрофе.

Гарри Фельтон доставлен был на ближайшую железнодорожную станцию — Окслей, оттуда по железной дороге в Сидней.

И вот в настоящее время миссис Брэникен находилась у изголовья Гарри Фельтона, которого она никогда бы не узнала.

Ему было сорок шесть лет, а можно было дать все шестьдесят. И это был единственный человек — почти труп, — который в состоянии был сообщить, что сталось с капитаном Джоном и его экипажем!

До этого дня самый тщательный уход ни в чем не улучшил положения Гарри Фельтона, вызванного, вероятно, чрезмерным утомлением.

Последние слабые признаки тлевшей в нем жизни могли угаснуть с минуты на минуту во время обморочного состояния. Он едва открывал глаза, с того времени, как находился в больнице, неизвестно было, сознает ли он, что совершалось вокруг него. Его поддерживали, искусственно вводя ему пищу и вино, а он, казалось, и не сознавал этого. Можно было опасаться, что чрезмерные страдания совершенно уничтожили в нем психическую жизнь и изгладили всякие воспоминания о прошлом, а на этом-то именно и основывалось, быть может, спасение всех остальных потерпевших кораблекрушение.

Поместившись у изголовья Гарри Фельтона, миссис Брэникен стала следить, не взглянет ли он на нее, не моргнет ли, не издаст ли какой-либо звук. Зах Френ, поместившись тут же, с таким же вниманием следил, не промелькнет ли хоть проблеск сознания у несчастного, но все ожидания были тщетны.

Гарри Фельтон не подавал ни малейшего признака сознания и даже не открывал глаз.

Но ни миссис Брэникен, ни Зах Френ не теряли надежды и не приходили в отчаяние.

Узнай только Гарри Фельтон жену своего капитана, он сумеет заставить себя понять даже и без слов.

Да! Необходимо было, чтобы он узнал миссис Брэникен, и можно было даже надеяться, что это окажет на него благотворное влияние! Решено было поступать крайне осмотрительно, пока он не привыкнет к присутствию Долли.

Надеялись на постепенное восстановление у него воспоминаний о «Франклине» и были уверены, что он сумеет передать жестами то, чего он не сможет передать словами.

Как ни уговаривали миссис Брэникен не оставаться безотлучно у изголовья Гарри Фельтона, она не пожелала удалиться из палаты ни на минуту, чтобы отдохнуть.

— Гарри Фельтон может скончаться, — говорила она, — и я должна быть здесь, чтобы уловить с уст его последнее, ожидаемое мной слово. Я не покину его.

К вечеру, однако, наступило небольшое облегчение в состоянии больного. Несколько раз он открывал глаза, но взгляд их не был направлен на миссис Брэникен. Последняя между тем склонялась к нему, называя его по имени, и повторяя имя Джона — капитана «Франклина», из Сан-Диего. Неужели все эти имена не напоминали ему о его товарищах?.. Ожидали от него одного лишь слова: «живы»! Живы ли они? Сознавая все мучения, которые должен был претерпеть Гарри Фельтон, чтобы дойти до такого состояния, Долли живо рисовала в своем воображении те мучения, которые должен был претерпеть и Джон. Ей представлялось, что Джон умер в пути… Но нет… Джон не последовал за Гарри Фельтоном… Он остался там… Со всеми остальными… Но где?.. Во власти какого-нибудь племени австралийских дикарей? Но какого?.. Один Гарри Фельтон мог объяснить все, а между тем, казалось, разум его навсегда уснул и уста его были немы!

Гарри Фельтон значительно ослаб в продолжение ночи. Глаза его не открывались более, руки холодели, и весь остаток жизненной энергии сосредоточился в сердце. Неужели он так и отойдет в вечность, не проронив ни единого слова? Невольно думала Долли о том времени, когда она была лишена разума и памяти в продолжение стольких лет! Как тогда ничего нельзя было добиться от нее, так и теперь бессильна была она узнать от этого несчастного что-либо из той тайны, которая была известна лишь одному ему…

К утру положение больного настолько ухудшилось, что наиболее сильные средства, к которым вынужден был прибегнуть встревоженный врач, не оказали ни малейшего действия. Кончина его близилась.

Таким образом, все надежды, которые возродились у миссис Брэникен с появлением Гарри Фельтона, рассыпались в прах. Вместо луча света, которым он мог бы осветить непроглядную тьму, он еще усилил эту тьму, и ничто не в состоянии было рассеять этот мрак даже когда-либо в будущем! Наступал конец всем надеждам, и на этот раз бесповоротный конец!

Собран был, по желанию Долли, консилиум всех лучших врачей города. Освидетельствовав больного, они признали себя бессильными.

— Вы не в состоянии ничем помочь этому несчастному? — спрашивала их миссис Брэникен.

— Ничем, сударыня, — отвечал один из врачей.

— Вы не в состоянии вернуть ему хотя бы на одну минуту его разум, память?

За эту минуту миссис Брэникен отдала бы все свое состояние.

Но там, где бессилен человек, всемогущ Господь. К Нему одному должен обращаться человек в своем бессилии…

После ухода врачей Долли преклонила колени, и Зах Френ по возвращении застал ее углубленной в молитву у постели умирающего.

Подойдя к умирающему, чтобы удостовериться, дышит ли он еще, Зах Френ вдруг воскликнул:

— Сударыня!.. Сударыня…

Полагая, что Гарри Фельтон умер, Долли, приподнявшись с колен, пробормотала:

— Скончался?

— Нет, сударыня, нет! Поглядите. Он открыл глаза… Он смотрит…

И действительно, раскрытые глаза Гарри фельтона горели необычайным блеском. Легкая краска выступила на лице, и он судорожно повел несколько раз руками. Казалось, он вышел из оцепенения, в котором был столько времени.

Взгляд его скользнул по миссис Брэникен, и уста сложились в слабую улыбку.

— Он узнал меня! — воскликнула Долли.

— Да! — отвечал Зах Френ. — Он осознает, что жена его капитана около него! Он заговорит!

— Дай Господи!

И взяв в свои руки руку Гарри Фельтона, ответившего ей слабым пожатием, Долли наклонилась к нему.

— Джон?.. Джон?.. — говорила она.

Искорка, промелькнувшая в глазах Гарри Фельтона, показала, что он услышал ее.

— Жив? — спросила она.

— Да! — чуть слышно произнес он, но Долли все-таки сумела уловить долгожданный ответ.

Миссис Брэникен распорядилась тотчас же призвать врача. Тот сразу понял, что сознание Гарри Фельтона выражало собой последний проблеск жизни и агония была близка. Мгарающий, казалось, видел одну лишь миссис Брэникен. Он не обращал внимания ни на врача, ни на Заха Френа. Весь остаток душевных сил был сосредоточен на супруге его капитана, Джона Брэникена.