— А я его не разделяю, — отвечала миссис Брэникен. — А почему Джон, Фельтон и все двенадцать матросов не могли бы, в свою очередь, благополучно добраться до острова Браус? И почему девятерым из них не могло удаться выбраться с острова?

— Но на чем же, миссис Брэникен? — с живостью спросил капитан Эллис.

— На лодке, сооруженной из обломков.

— Зах Френ, так же как и я лично, может засвидетельствовать вам, что предположение это явилось и у нас, но, судя по состоянию судовых обломков, это было совершенно неосуществимо, — возразил капитан Эллис.

— Ну, тогда на одной из судовых шлюпок.

— Допуская даже, что шлюпки «Франклина» остались целыми, считаю невозможным совершить на них переход к австралийскому берегу или Зондским островам.

— Да к тому же, — заметил Уильям Эндру, — зачем было оставаться пятерым на острове, когда остальным представлялась возможность покинуть его?

— К уже сказанному прибавлю, — сказал капитан Эллис, — что те, которые, имея в своем распоряжении шлюпку, пустились на ней в открытое море, несомненно, либо погибли в нем, либо сделались жертвой австралийских дикарей, потому что они нигде пока не появились.

Не выказывая ничем ни малейшей душевной слабости, миссис Брэникен вместо ответа обратилась к боцману со следующим вопросом:

— А вы, Зах Френ, разделяете во всем взгляды капитана Эллиса?

— Я полагаю, — отвечал Зах Френ, покачивая головой, — что, возможно, все и происходило таким образом, но возможно также, что было и иначе.

— А потому, — отвечала миссис Брэникен, — я того же мнения, что мы не располагаем данными, на основании которых могли бы прийти к неопровержимому заключению, что именно сталось с теми девятью людьми, останки которых не найдены были на острове. Что же касается вас, капитан Эллис, и всего экипажа, то вами было выполнено все, что может быть достигнуто при выдающемся самоотвержении.

— Я счастлив был бы достигнуть лучших результатов, миссис Брэникен!

— Нам пора разойтись, дорогая Долли, — сказал Уильям Эндру.

— Вы правы, друг мой, — отвечала миссис Брэникен, — мне необходимо остаться одной. Я буду счастлива снова говорить с капитаном Эллисом каждый раз, когда ему угодно будет навестить меня в Проспект-Хауз, о Джоне и его товарищах.

— Я всегда в вашем распоряжении, миссис Брэникен, — отвечал на это капитан.

— Не забывайте и вы, Зах Френ, что мой дом — ваш.

— Это мой дом? — переспросил боцман. — Но что станется тогда с «Долли Хоуп»?

— С «Долли Хоуп»? — повторила миссис Брэникен, как бы признавая этот вопрос лишним.

— Не полагаете ли вы, дорогая Долли, — заметил Уильям Эндру, — что, если представится случай продать судно…

— Продать «Долли Хоуп»! — воскликнула миссис Брэникен. — Продать его? Нет, Эндру, никогда.

Миссис Брэникен и Зах Френ обменялись взглядами и поняли друг друга.

С этого дня Долли повела уединенный образ жизни в Проспект-Хауз, куда перенесли по ее приказанию те предметы, которые были найдены на острове Браус: судовую лампу, кусок паруса, находившийся на сигнальной мачте, колокол с «Франклина» и другие.

«Долли Хоуп» отведено было в глубь порта, поставлено там на мертвый якорь, разоснащено и поручено Заху Френу. Вся команда, щедро вознагражденная, была обеспечена в будущем, и на нее вполне можно было рассчитывать в том случае, если бы «Долли Хоуп» снова пришлось предпринять новую экспедицию.

Зах Френ часто наведывался в Проспект-Хауз. Миссис Брэникен приятно было видеть его, беседовать с ним и вновь выслушивать все подробности последней экспедиции.

Одни и те же взгляды постепенно сближали их с каждым днем. Оба они не верили тому, что сказано было последнее, заключительное слово о катастрофе с «Франклином», и Долли не переставала повторять боцману:

— Зах Френ, Джон и его восемь товарищей не погибли, я уверена в этом!

— Что касается восьмерых, то я не уверен в этом, — отвечал на это неизменно боцман. — Но, без сомнения, капитан Джон жив.

— Да!.. Он жив!.. Но где искать его?.. Где он, мой бедный Джон?

— Он в том месте, где он находится! Я уверен в том, что нам сделается это известным, хотя, вероятно, не через почту.

— Джон жив, Зах Френ!

— Конечно, жив, миссис Брэникен. Иначе мог ли я спасти вас? Никогда Господь не допустил бы этого. Нет, никогда… Это было бы слишком немилосердно с Его стороны!

Таким образом и Зах Френ со своеобразной своей речью, и миссис Брэникен со своей настойчивостью находились оба в совершенном согласии, вопреки убеждениям Уильяма Эндру и капитана Эллиса.

Ничего не произошло в течение 1883 года, что могло бы снова возбудить интерес к погибшему «Франклину». Капитан Эллис снова находился в плавании по поручению торгового дома Эндру. Уильям Эндру и Зах Френ были единственными посетителями Проспект-Хауз. Что же касается миссис Брэникен, то она всецело посвятила себя приюту Уайт-Хауз.

В то время в этом приюте воспитывались до 50 сирот. Миссис Брэникен навещала их ежедневно, заботясь об их здоровье, образовании и будущности. Значительные денежные средства, определенные на содержание Уайт-Хауз, давали возможность предоставлять этим детям столько радостей в жизни, сколько возможно иметь круглым сиротам. По достижении учебного возраста Долли помещала их в мастерские, торговые конторы и на корабельную верфь в Сан-Диего, продолжая следить за ними. Трое или четверо сыновей умерших моряков отправились в этом году впервые в плавание под начальством честных и надежных капитанов. Они поступили на первое время в качестве юнг; по достижении возраста от тринадцати до восемнадцати лет они могли быть зачислены в команду молодых матросов, чтобы затем стать настоящими матросами и, наконец, боцманами; перед ними открывались перспективы честной и прибыльной трудовой деятельности в зрелые годы и обеспеченного существования в старости. В будущем же твердо установилась за Уайт-Хауз репутация училища тех моряков, которые составляют славу населения Сан- Диего. Независимо от этих занятий миссис Брэникен не переставала усердно Заниматься благотворительностью. Ни один нуждающийся не отходил от порога Проспект-Хауз без того, чтобы ему не была оказана помощь. Значительные доходы, которые давало состояние миссис Брэникен при управлении Уильямом Эндру, предоставляли ей возможность участвовать во всех делах благотворительности, причем наибольшая часть ее пожертвований всегда предназначалась семействам погибших матросов с «Франклина». А она по-прежнему не переставала надеяться, что из числа всех отсутствовавших некоторые когда-нибудь да возвратятся.

Об этом исключительно она беседовала с Захом Френом. Какова была участь тех, следы которых не найдены были на острове Браус? Что бы ни утверждал капитан Эллис, они могли покинуть этот остров на сооруженной ими же шлюпке! Правда, прошло уже несколько лет и было безумием продолжать надеяться на их спасение.

Чаще всего ночью во время тревожных снов Джон появлялся перед Долли.

Он был спасен и нашел убежище в дальних краях… Корабль, на котором он возвращался на родину, уже приближался… Джон вернулся обратно в Сан-Диего.

Но что представлялось наиболее удивительным, так это то, что эти грезы не исчезали после сна и настолько сильно овладевали ее воображением, что Долли сживалась с ними как с действительностью. В равной же мере упорствовал и Зах Френ. По образному выражению его, эти мысли вбиты были в его мозг, наподобие болтов в обшивку корабля. Он со своей стороны не переставал повторять, что из числа четырнадцати спасшихся людей были останки лишь пятерых, а остальные могли покинуть остров Браус; что ошибочно было утверждение о невозможности сооружения шлюпки из обломков «Франклина». Правда, неизвестно, что сталось с ними впоследствии. Но Зах Френ не желал и думать об этом.

Уильям Эндру не без тревоги следил за Долли. Вполне естественными представлялись опасения за ее рассудок, уже поколебленный однажды безумием. Но каждый раз, как Уильям Эндру приступал к попыткам