осушим по бутылке. Тогда наверняка хоть что-то пойдет вдребезги: либо бутылка, либо череп.

Д'Артаньян согласился на эти условия, сухо кивнул Роже, с печальным достоинством поклонился Мари и вышел. Едва он оказался за порогом, Бюсси глянул со всей серьезностью в глаза Мари.

—  Что вы думаете, моя дорогая, об этом доблестном дворянине?

—  Он слишком доблестный.

—  И в то же время утонченный, не правда ли?

—  Возможно, станет со временем.

—  Отличный наездник…

—  Не знаю… Днем можно жить в седле. Ну а ночью?

—  Да, но глаза у него мрачные.

—  Однако не испанские.

—  Беспокойство в чертах?

—  Не такое, как у итальянцев.

—  Рассеянность? 

—  Он не англичанин.

—  Ну а насчет того, что он влюблен в вас? —- Так он же француз!

И девушка расхохоталась, что лишь прибавило ей очарования.

— Теперь мой черед задавать вопросы. Что мне делать с его любовью?

— Ответить взаимностью.

— Каким же образом?

— Придумайте сами.

— Хорошо ли по-вашему звучит имя…

— Имя?..

— Госпожа д'Артаньян. 

— Мне кажется, не очень. Было б лучше даже госпожа Цезарь или мадам Эпаминонд[7].

— Тогда я в затруднении. А вдруг он в один прекрасный день станет маршалом Франции?

— Я буду им еще ранее.

— Да, но вы скоро его убьете.

— Клянусь, все будет наоборот.

— В таком случае он убьет вас? Подумайте, два маршала Франции погибают в один и тот же день!

— Нет, я первым выпью свою чашу.

— Ну а если у вас дрогнет рука?

На лице у Роже явилась улыбка досады.

— Дрогнет… После двух жалких бутылок вина…

— Ну а если ваш пистолет даст осечку?

— Тогда я возьму другой.

— А если…

— Тогда вы женитесь на мадмуазель де Тулонжон, которой предназначил меня мой отец.

— Ку а если вы выживете…

— Тогда есть опасения, что я сам вступлю в этот брак.

— Жизнь полна ловушек. И каждый метит в свою яму.

— Значит, надо смотреть под ноги.

И молодые люди принялись хохотать, как повелось у Рабютенов.

Пелиссону де Пелиссару предложили подготовить дуэль»

Поясним с помощью одного только имени, каким образом этот легендарный соблазнитель и христианин проник в гостиницу к де Бюсси. Это одно имя — Ла Фон.

Пелиссон был игрив. Ла Фон был циничен.

Пелиссон верил в Бога. Ла Фон был с Богом на «ты» и использовал его для поручений.

Пелиссон пел модные песенки. Ла Фон насвистывал назойливые мотивчики.

Пелиссон занимался изобретением летательного аппарата. Ла Фон летал.

Пелиссон обсасывал белый трюфель в момент пробуждения. Ла Фон ел трюфели всю ночь.

Из этого становится ясно, что Ла Фон был главным служителем и доверенным лицом Пелиссона де Пелиссара.

Ла Фон соблазнил двух служанок Мари и Жюли. Одной он посулил, что женится на ней, другой — что бросит ради нее жену и они убегут вдвоем на край света.

Из ранга служанок он возвел их в ранг любовниц, потчуя обеих вареньем. Потому что господин Пелиссон никогда не путешествовал без варенья. Вазочки с вареньем были его чернильницами.

Человек с таким слугой был любезно принят известными нам обитателями гостиницы. Он предложил им показать свой летательный аппарат, и его предложение было с восторгом принято.

Затем его попросили взять на себя устройство этого странного поединка между д'Артаньяном и Роже, уже назначенного в тот же день на шесть часов пополудни.

Пелиссон обдумывал это предприятие два часа подряд.

И вот каковы результаты его раздумий. Если д'Артаньян будет убит, возложенная на того кардиналом миссия перейдет целиком и полностью к нему, Пелиссону де Пелиссару.

Но поскольку он считал себя христианином со всеми вытекающими отсюда недостатками и поскольку его летательный аппарат пока еще не летал, то существовала необходимость воспользоваться иным летательным аппаратом, имя которому было д'Артаньян.

При условии, разумеется, что и этот летательный аппарат сможет все-таки полететь.

Плодом этих размышлений было то, что Пелиссон сунул руку в карман и извлек оттуда флакончик, содержимое которого перелил в две бутыли, предназначенные для Роже де Бюсси-Рабютена. То было сильнейшее успокоительное средство, которым господин Пелиссар потчевал дам, чтоб остудить их страсть в отношении своей особы.

Выпив снотворного, Роже будет сражен усталостью и ему не достанет сил выстрелить.

Читатели, разумеется, сурово осудят действия Пелиссона де Пелиссара.

Однако, можно возразить, что с одной стороны господин Пелиссон был сказочно богат и с другой стороны — речь шла о всеобщем мире.

Пока этот достойный дворянин завершал свои приготовления, д'Артаньян завершал свой туалет с хладнокровием человека, который готовится предстать перед знакомым ему обличьем смерти — и многоликим, и глупым одновременно, и, представ, сделать вид, что не дивится увиденному, чтоб не нанести таким образом этой даме оскорбление.

В этот момент кто-то стал царапаться в дверь.

Д'Артаньян велел Планше открыть.

Появилась Жюли дю Колино дю Валь.

На ней было платье из серого муслина, что давало возможность оценить в полной мере и руки, и плечи.

Платье было отделано лентой вишневого цвета, что отлично гармонировало с губами девушки.

— Господин д'Артаньян, ситуация такова, что мне не нащупать нерв нашего разговора…

— А вы попробуйте, сударыня, попробуйте, если, конечно, не желаете присесть.

— Вы не должны быть причиной того, что мадмуазель Шанталь погибнет с тоски.

— Отчего у вас такие опасения?

— Неужели вы не видите, как она любит кузена? Надо быть слепым…