который своими гениальными и масштабными аферами был известен во всех европейских странах. Да, князь Савин, граф Тулуз де Лотрек, или, проще говоря, отставной корнет Савин был фигурой номер один среди преступного мира аферистов. Одним словом, интерес к корнету Савину не пропадал в течение многих лет. Поэтому в зале суда во время процесса над Николаем Герасимовичем Савиным было негде яблоку упасть. Да и вокруг здания толпились люди, стремящиеся если не увидеть, то узнать хоть что-нибудь о происходящем на суде. И так целую неделю, в течение которой отставной корнет, блестяще говоривший по-французски, развлекал жизнерадостных бельгийцев.
Предыстория этого дела достаточно обыденна для нашего героя. В августе 1908 года в коммерческих и финансовых кругах Антверпена появился представительного вида джентльмен, представлявшийся князем Савиным, графом Тулуз де Лотреком.
Благодаря кипучей энергии Савина и его умению завлекать людей внешне заманчивыми предприятиями, ему удалось создать международную акционерную компанию по эксплуатации лесных богатств острова Куба. К нему потянулись горожане, жаждущие стать акционерами этой экзотической и перспективной компании. Среди них были и опытные банкиры. Многие даже давали корнету авансы в размере от 2 до 5 тысяч франков.
Дело стало налаживаться, но… не таков был Савин. Эта деятельность перестала его интересовать. Вместо того чтобы продолжать начатое и получать достаточно большие барыши, он пошел на новую аферу. Явившись в контору одного из крупнейших французских коммерческих банков в Антверпене, он спокойно и с большим апломбом предъявил подложный чек на 40 тысяч франков. Так как компания, руководимая Савиным, получила в Антверпене и в других городах Бельгии достаточно большую известность, аферист рассчитывал, что банк проглотит эту «липу» и без контрольных операций выдаст деньги.
Но финал был иным. Опытные банковские работники быстро установили подлог, и Николая Герасимовича арестовали.
Следственными органами была установлена личность Савина — международного афериста, и его судили в Антверпене. Этот суд над отставным корнетом Савиным вошел в анналы криминальной истории России и Бельгии как талантливо разыгранный аферистом фарс международного класса.
В зале суда, перед многочисленной публикой, в наглухо застегнутом френче, элегантно облегающем стройную фигуру, в светлых перчатках и изящных штиблетах, стоял не подсудимый, а талантливый артист, с независимым видом говорящий на отличном французском языке. Он не защищался и не оправдывался, только всячески подчеркивал свое превосходство над обывателями, присутствовавшими в зале. Не обращая внимания на хохот, сопровождавший его выступление, Савин сыпал хлестаковскими тирадами по поводу своего происхождения и места в обществе. Аферисту не верили, но тем не менее слушали с большим вниманием и интересом. Да и как было не слушать, когда отставной корнет торжественно заявил: «Мое происхождение — князя Савина, графа Тулуз де Лотрека, — гораздо более древнее, чем вашего короля. В этом вы могли бы легко убедиться, посетив в Париже Лувр, где висят портреты моих предков».
Все это звучало столь убедительно, что ему хотелось верить. После недельного заседания суд приговорил отставного корнета к тюремному заключению сроком на 8 месяцев и штрафу в 700 франков. Такое наказание, по-видимому, было связано с невольной симпатией судей к этому экстравагантному, талантливому человеку с такой необычной судьбой.
5 марта 1911 года в российских газетах и прессе других европейских стран было опубликовано сенсационное сообщение о том, что в Петербург из-за границы доставлен под усиленной охраной всемирно известный своими похождениями бывший корнет Савин, выдававший себя за графа Тулуз де Лотрека. По сведениям журналистов, Савин, несмотря на свои 55 лет, выглядел вполне бодрым, необыкновенно стойко переносящим все жизненные невзгоды.
Во время поездки по железной дороге от границы, где он был передан российскому конвою, Савин находился в весьма хорошем расположении духа. Это было удивительно, так как его давно ждали судебные органы, чтобы наказать за аферы, проведенные несколько лет назад в ряде российских городов. Савин много шутил и острил. Например, он открыто заявил, что давно разработал детальный план «налета на Петербург» с целью проведения очень большой аферы, в результате которой было бы «много жертв» среди богатых жителей столицы.
Несмотря на тюремное заключение, Николай Герасимович вполне успешно решил для себя проблему питания. Едва оказавшись в пересыльной тюрьме, он, привыкший к хорошей пище, сразу начал хлопотать о довольствии не из общего арестантского котла, а из ресторана, притом не упустил случая заявить, что за границей он питался из кухни начальника тюрьмы, где ему готовили блюда по специальному заказу. «Это очень скрашивало мое заточение», — говорил он надзирателям.
Дальнейшая судьба отставного корнета Савина, как можно предположить, полностью зависела от медлительности и нераспорядительности российских властей, а также от полной неувязки и рассогласования действий региональных служб. Об этом свидетельствует статья, помещенная в московской газете «Раннее утро» от 30 июля 1911 года: «Полтора месяца назад в Сибирь проследовала большая партия арестантов. Среди последних обращал на себя внимание международный аферист, известный корнет Савин. На днях этот же Савин прибыл в Тулу».
Оставив неразгаданными (за отсутствием сведений) причины, позволившие отставному корнету освободиться и столь быстро покинуть Томск, где он должен был предстать перед судом и понести наказание, мы все же можем по газетным сообщениям составить представления о некоторых делах Савина как в Туле, так и в ряде близлежащих городов.
В последних числах июля 1911 года обычно тихая и сонная Тула напоминала растревоженный пчелиный улей. Действительно, для населения провинциального города появление в банкирской конторе братьев Волковых прилично одетого незнакомого господина лет 50, пытавшегося разменять купоны Аргентинской Республики на 2 500 рублей, было событием чрезвычайным и даже фантастическим.
Управляющий банком, рассмотрев купоны, заметил, что они уже негодны, поскольку срок их действия истек… более 13 лет назад. На это посетитель ответил: «Пустяки, это только у вас, в России, существуют какие-то сроки. У нас в Америке никаких сроков нет».
Управляющий поинтересовался, не со знаменитым ли авантюристом он имеет дело. Не моргнув глазом, посетитель ответил утвердительно и стал расспрашивать о своих старых тульских знакомых.
Узнав в незнакомце знаменитого мошенника, туляки вспомнили его прежние посещения Тулы и близлежащих городов, о чем сохранилось множество легенд и анекдотов. Вот два из них.
В Тульской губернии у Савина было небольшое имение, на землях которого совершенно отсутствовали леса. В Туле Николай Герасимович познакомился с известным самоварным фабрикантом Баташевым. Пригласив его к себе, он угостил гостя на славу. Во время поездки на тройке Баташев залюбовался лесом, мимо которого лежал их путь, и Савин предложил продать ему этот лес. Сделка состоялась, после чего Баташев везде и всюду хвастал неожиданно выгодным приобретением.
Через несколько дней, осматривая «свой» лес, фабрикант зашел в лесничество, где на вопрос, дома ли барин, с которым он недавно заключил сделку о продаже леса, получил неожиданный ответ, что вот уже полгода, как барин живет за границей. Вскоре выяснилось, что лес этот принадлежал помещику Харадинову, а Савин никакого отношения к лесу не имеет. История для Баташева закончилась потерей денег. Ну а Савин? Ищи ветра в поле.
В Курске в свое время произошел схожий анекдотичный случай. Еще в поезде, по пути в Курск, Савин познакомился с англичанином — соседом по купе. Николай Герасимович произвел на попутчика впечатление разухабистого богатого русского барина. После обеда с крепкими винами, прогуливаясь по провинциальному городу, англичанин обратил внимание на здание, которое возвышалось над остальными постройками и выделялось лучшей архитектурой. Воспользовавшись благоприятной обстановкой, Савин предложил недорого купить у него это здание вместе с землей. Заманчивая для англичанина сделка была заключена. Но в результате выяснилось, что отставной корнет продал англичанину новое здание Курского окружного суда, а сам… скрылся.
К сожалению, где и при каких обстоятельствах закончились похождения, а стало быть, и жизненный путь отставного корнета, осталось неизвестно, и мы вынуждены на этом завершить рассказ о необыкновенно интересном человеке и талантливом «франко-русско-американском авантюристе корнете Савине», как его называла газета «Петербургский листок» от 24 февраля 1902 года.
