по вольной, а во втором детине – чемпиона по каратэ еще в прошлом году, известного болельщикам как «Несокрушимый Джо».

Оба застыли, глядя в черное дуло пистолета. Печернич зло скалил зубы, огромный и несокрушимый, на лице бессильная ярость. В глазах чемпиона по каратэ на миг метнулся страх, против пули никакие восточные искусства не сработают, но Дмитрий, моментально все поняв, сунул пистолет за пояс и сделал приглашающее движение. Это глупость, сам понимал, даже нарушение: надо просто выстрелить дважды, хотя по инструкции – трижды в каждого, а потом по контрольному в головы, но месяц изнуряющих тренировок, учебных боев, бесконечные схватки с меняющимися инструкторами довели до бешенства, а адреналин готов был разорвать мышцы, если не дать ему выхода.

У обоих глаза расширились в безмерном удивлении. Печернич даже посмотрел по сторонам, не остановят ли их пули до того, как они коснутся этого дурака в пестром, а его достаточно только коснуться, и каратист неуверенно сделал шаг.

– Давайте, продажные шкуры, – сказал Дмитрий. – Здесь только я.

– Что за дурак… – выкрикнул Печернич.

Он ринулся как бык, нанося еще в воздухе серию страшных ударов, каждый из которых совсем недавно отправлял его противников в нокаут, застоявшийся, полный нерастраченной мощи. Дмитрий пропустил гиганта мимо, ударил в затылок, повернулся вокруг оси и ударил снова, слыша знакомый треск височной кости.

Голову тряхнуло от удара ногой по касательной, в ушах коротко зазвенело. На ринге каратисту уже присудили бы чистую победу за красивый удар, но здесь не Олимпийские игры, Дмитрий в крутом повороте сделал подсечку, на лету сильно ударил носком окованного ботинка в висок, где самая тонкая переборка черепа.

Каратист еще не успел рухнуть на пол, как Дмитрий, уже с пистолетом в руке, бросился в дверь. Ошибка генерала еще и в том, что в телохранители набрал бывших мастеров по боксу, каратэ, даже всяких там мастеров по восточным единоборствам. Их громкими именами хорошо бахвалиться перед такими же тузами: вот, мол, кто мне дверцу машины открывает с поклоном, но, что хорошо на ринге, не годится в настоящем бою. У спортсменов всегда остается рефлекс на имитацию удара, переучить невозможно, в то время как из обычного крепкого паренька с улицы можно за полгода сделать зубастую акулу. А он, Дмитрий, и раньше не был овечкой.

Короткий коридор кончился через два прыжка, дверь в спальню генерала уже распахнута. Грузный человек в цветном халате сидел на широкой роскошной кровати, бледный и трясущийся, все время запахивает полы халата, босой, шлепанцы рядом.

Дмитрий вздрогнул как от сильного удара: перед захваченным врасплох человеком стоял невесть как попавший раньше их Ермаков с пистолетом в руке.

В глазах полковника был лед, когда поднял пистолет на уровень глаз генерала. Дмитрий знал по себе: когда смотришь в черное дуло, это действует сильнее, чем когда тебе тычут стволом в грудь или в печень.

– Сигнализация? – спросил Ермаков, не поворачиваясь.

Дмитрий понял, что вопрос к нему, вытянулся, сказал четко:

– Восстановлена.

Похоже, полковник засек и учащенное дыхание, и красное пятно на ботинке. Что-то придумать бы, но не рассказывать же, что сорвался, не выдержал, решил проверить, насколько хорошо их натаскали…

– Быстро код сейфа, – велел Ермаков генералу. – А также имена, фамилии, пароли.

В коридоре слышался шум, пыхтение. Тарас втащил за шиворот бледного как полотно пышнотелого молодого парня с бабьим лицом. Тот пыхтел и даже услужливо пытался помочь грозному танку в человечьем облике, двигая ногами и скользя каблуками по навощенному паркету.

– Этот? – спросил Тарас.

– Этот, – определил Ермаков. – Племянник, доверенное лицо. Осуществлял контроль за передачей товара. Так?

Племянник быстро взглянул на генерала, прошептал:

– Это все бред.

Тарас спокойно зажал его руку и начал ломать пальцы. Племянник побледнел, на лбу выступила испарина. На третьем хрусте вскрикнул:

– Я все равно… ничего вам… но вам отсюда не выбраться!

– Это вам уже не выбраться, – сообщил Ермаков. – Быстро – код в швейцарском банке, имена, пароли, кому передавали бумаги. Ты знаешь, что нас интересует. Говори!.. На помощь не рассчитывай. По всем каналам вашего наблюдения сейчас идет инфа, что вы с генералом пьете чай. И даже видеоролики…

Он кивнул Валентину. Тот улыбнулся тонко и подленько, взял в ладонь пультик дистанционного управления. Вспыхнул экран большого телевизора с плоским, как шоколадка, экраном. Валентин подвигал пальцем, после новостей и бесконечных ток-шоу высветилась сауна, два потных тела, генерал и племянник плещутся неспешно и лениво, а телохранитель, которого Дмитрий уложил минуту назад, подает на подносе холодное пиво.

– Это не совсем чай, – прокомментировал Ермаков, – но ничего… Потом придут девочки, а затем телекамеры отключатся, дабы ни у кого из техников не возникло желания сделать компрометирующую запись. А включатся… да-да, как обычно, когда выйдете из сауны… Ха-ха! Все привычно, накатано. Так что ваши высокие сволочи, в правительстве они или в военном министерстве, тревогу не забьют… И не вступятся. Вы в самом деле рассчитывали из этого выйти?

Генерал стал землистого цвета. Валентин доброжелательно придвинул кресло, генерал рухнул, как будто у него подрубили ноги. Халат распахнулся, обнажая вислую грудь и огромный дряблый живот.

Ермаков сказал буднично:

– У нас есть средства, чтобы развязать любой язык. Инбекцит, особого рода сыворотка… Но вам это не