– Тихо. Я убивать сразу.

Молодой витязь лежал в пыли, раскинув руки. Изо рта потекла струйка крови. Глаза уставились в синее небо, но на лице было и сильнейшее потрясение, что немой вдруг заговорил, да еще на ломаном языке руса.

– Викинг? Здесь?

Владимир от усталости покачивался в седле. На плече был длинный порез, рубашка окрасилась кровью, но мышцы слушались, рана небольшая, заживет. Олаф деловито снимал доспехи с киянина. Печенег наконец приподнялся на дрожащих руках, упал, снова поднялся и сел. Кровь стекала по правой стороне головы. Вятич загребал ладонями пыль, голова приподнялась и снова со стуком упала. А когда его тут же вывернуло, даже Олаф с сочувствием поцокал языком. Он знал, что такое получить могучий удар в лоб.

– Снимай доспехи, – велел Владимир.

Витязь прошептал со злым достоинством:

– Ты их снимешь с трупа.

– Мне нужны доспехи, – ответил Владимир. – А с живого или трупа – решать тебе.

Вятич начал подниматься. Олаф с удовольствием взмахнул кулаком. Вятич рухнул навзничь. Олаф сказал проникновенно:

– Это тебе за придурка, тюлень в перьях!

Вятич приподнялся, руки разъехались, и снова упал. Теперь кровь текла уже из ушей. Шея и грудь стали красными. Печенег, кривясь от боли, прохрипел:

– Збышко… отдай.

– Ни за что, – ответил вятич упрямо.

– Отдай, – сказал печенег сипло. – Они ж не поединщики. Нет стыда отдать доспехи и даже коней.

Вятич закашлялся, кровь булькала во рту, он выплевывал струйками и темными сгустками, но в голосе все равно были стыд и ярость:

– Я лучше умру!

– Твое дело, – ответил Владимир сухо.

Он приставил кончик сабли к белому горлу. Сзади вскрикнул печенег:

– Не убивай парня!

Голос бы просящий, голос побежденного. Владимир мгновение смотрел в чистые глаза вятича, тот ответил мужественным взором. В глазах молодого богатыря были вызов и презрение к смерти.

– Дурак, – сказал Владимир тихо.

Он внезапно ударил рукоятью в висок. Парень безжизненно завалился набок. Владимир отпрыгнул, держа саблю наготове. Печенег поднялся, его шатало, обеими руками хватался за грудь. Закашлялся, выплюнул темно-красный сгусток крови с белым камушком зуба.

– Сними с него доспехи, – велел Владимир холодно.

Сердце трепетало, он боялся спугнуть удачу. Печенег потрогал юного друга, тот не шевелился, но печенег вздохнул с облегчением: жив все-таки, снял пояс, начал стаскивать сапоги, панцирь.

Олаф сбросил лохмотья. Печенег оглянулся на его могучую фигуру, на миг даже задержал дыхание. Викинг был великолепен в своей грозной мощи, а его выпуклые мышцы были покрупнее, чем у поверженного, да и у самого печенега.

– Если не поединщик, – пробормотал печенег смятенно, – тогда кто же?

– Снимай, пока тот не очнулся, – напомнил Владимир.

Печенег нехотя кивнул, здравую мысль надо принимать даже от врага, торопливо стаскивал с молодого соратника доспехи и одежду. Тот застонал, когда печенег стянул второй сапог. Вопросительно оглянулся на Владимира. Тот буркнул:

– Ладно, не срами парня. Оставь одежку.

Олаф сказал предостерегающе:

– У тебя на заднице дыра! Я все смотрю, смотрю, а потом и…

– Нашел куда смотреть, – огрызнулся Владимир. – У нас остались монеты. В ближайшей веси зашьем, а то и купим новые.

– Смотри, твои портки, – буркнул Олаф.

Он уже напялил на себя одежку киянина, застегнул на поясе широкий ремень с длинным ножом, а также перекинул через плечо перевязь с богатырским мечом. Сам киянин все еще лежал поперек дороги. Теперь в одном исподнем белье. Печенег придержал вятича, тот пытался подняться, мотал головой. Печенег оглянулся на Владимира:

– Кто вы?

– Вы добудете еще и коней, и хорошие мечи, – ответил Владимир. – И пусть твой молодой друг не убивается. Мы взяли только наскоком. Вы сильномогучие богатыри, мы бы в открытом бою… ну, вряд ли сумели бы.

Он вскочил на коня печенега. Конь захрапел, раздувая ноздри, Владимир с силой сжал колени. Он чувствовал чудовищные глыбы мышц, давил изо всех сил, давая ощутить и свою силу. Второго коня ухватил за повод. В глазах Олафа было сильнейшее беспокойство. Он морщил лоб, оглядывался, Владимир спросил: