германской нации, хотя то, что называется этим именем, не есть ни первое, ни второе, ни третье. Просто германский король сумел нахватать земель и объявил себя императором. Но папство при нем укрепилось, повело наступление на соседние, еще не христианские земли. Попыталось осуществить тезис, провозглашенный еще тем же блаженным Августином: coge intrare! – заставь вступить!

Со времен Мефодия папы обрушили на славянские земли поток угроз, требуя искоренения славянства в богослужении. Христиане – вселенский народ, Бог говорит с ним только на латыни! Тоже дурость, но разве мир не полон дураков?

Шестьдесят лет тому папа Иоанн Х созвал особый церковный собор по церковным порядкам в славянских странах. Он яростно потребовал вывести из употребления все до единой славянские богослужебные книги. Собор охотно принял такое решение, не знал, видать, что славянские страны не на соседней улице.

Чуть позже вовсе запретили употреблять славянские письмена для богослужебных книг как «изобретенные неким еретиком Мефодием».

Давит римская церковь все славянское, страшится его, истребляет под корень… А может, и не зря? Славянство буйно, слушается не разума, а сердца. Ни в горе, ни в радости не знает удержу. А римская церковь несет дисциплину ума, обуздание диких чувств…

Римская церковь уже утвердилась на землях западных славян. Поляков, чехов, хорватов… Греческая – в Болгарии и Сербии. Теперь между ними кипит невидимая миру битва за влияние на Руси. Всобачить свою веру – значит надеть ярмо своей власти!

А если по правде, то без всякой церкви новое учение Христа само пришло на Русь еще в прадавние времена. Может быть, еще сам Христос не повис на кресте, а по здешним землям уже пошли его ученики. Говорят же, что еще Андрей, самый первый из его учеников, за что и назван Первозванным, на берегу Днепра воткнул свой посох и рек: «Здесь быти великому святому граду!» Так и получилось. Сейчас в мире три святых города: Иерусалим, Константинополь и Киев.

Церковный историк Иероним через три столетия после распятия Христа писал: «Холода Скифии пылают жаром новой веры», о победном шествии христианства среди славян писали также Тертуллиан, Афанасий Александрийский, Иоанн Златоуст, но если по правде, то выдавали желаемое за действительное. Еще успешнее на Руси распространялся иудаизм, его занесли хазарские купцы, а потом бахарцы принесли учение Бахмета, так в селах называли пророка Мухаммада, в больших городах возникали целые кварталы русов- иудеев, русов-бахметцев.

А с латинской верой было труднее. Афинский митрополит Михаил Акоминат не зря жаловался, что ценности эллинской культуры достались «латинским варварам, неспособным понять древних авторов даже в переводе». «Скорее ослы поймут благозвучие лиры, а навозные жуки благоухание мирта, чем латиняне красоту и гармонию речи», – писал он.

Константинопольский патриарх Фотий еще сто пятьдесят лет назад писал в своем «Окрожном писании» о широком распространении христианства на Руси с помощью посланного туда епископа с особой миссией… Но тут Фотий что-то недопонимал. Вера русичей в своих богов оставалась крепка, просто они были невероятно терпимы к другим богам. Не только среди купцов, даже в княжьих дружинах были русичи, исповедующие веру иудейского бога, учение Будды, были ревностные последователи Мухаммада. Были и десятки других вер, но никто им не дивился, не чинил препятствий. Все держались правила: был бы человек хороший, а веры все хороши, если идут от сердца.

Латинскому папе удалось добиться низложения патриарха Фотия, и когда на патриарший престол вскарабкался Игнатий, то тут же отправил своего архиепископа на Русь. Об этом писал ромейский император Константин Порфирородный в биографии своего деда, Василия I Македонянина, но на Руси памяти об этом миссионере не осталось, а христиан среди русичей по латинскому обряду на Руси хватало и раньше…

Впервые христианство на Русь принесли широко князья Аскольд и Дир. Они крестились сами со всей многочисленной дружиной, крестили киян и жителей окрестных городов и весей. Признав таким образом верховенство Царьграда, вынуждены были отказаться от набегов на ромейские земли, на их столицу…

Два года спустя князь Олег взял Киев, убил Аскольда и Дира. В резне погибло большинство христиан, волхвы признали Олега спасителем Отечества, и Русь вернулась к прежней вере. Затем Олег совершил внезапный поход на Царьград, там нападения не ждали, захватил богатейшую добычу, а в знак победы прибил свой щит на врата гордого града… В его договоре с ромеями уже не было даже упоминания о Христе.

А вот дружина Игоря отправлялась в поход наполовину охристианенная. Когда отправлял послов в Царьград для заключения договора, половина состава присягала в церкви Святого Ильи, а сам Игорь приносил клятву на холме, где стоял Перун.

При княгине Ольге христиане были почти у власти. Она сама приняла веру Христа из Рима и всячески ее насаждала на Руси. Узнав о таком повороте событий, к ней поспешили не только монахи из Царьграда, но прибыло огромное посольство во главе с представителем Оттона I и папы римского Иоанна XII ревностным и пламенным Адальбертом, уже носившим титул «епископа русского».

Латиняне… Тогда Владимира, как и других киян, поражали бесцеремонность, грубость и невежество латинян. Особенно проигрывали рядом с ромеями из Царьграда. Те умели и речь искусно повести, и уважение чужой вере выказать, свою не унизив, а потом, в спорах умеют польстить своими мудрецами и верой своей… А латиняне как мясники грубо прут на рожон, требуют, чтобы все было только по-ихнему, чужого мнения не выносят…

Так и доигрались. Юный Святослав круто повернул Русь обратно к древней вере отцов.

Но все же, все же латинская вера приживалась лучше, чем греческая. Больно криводушными были ромеи. За сладкими улыбками различался яд. Лицемерие чувствовалось за версту, а льстивые речи слушать хоть и приятно, но грубая прямота латинян, их строгость в вере привлекала больше. Так и случилось, что уже при Ярополке Русь стала почти вся католической, оставалось только признать это в открытую. Но не успели, в Киев ворвались войска с севера. А новгородцы все еще верны старой вере, как и свирепые викинги…

В этом великий путь Руси, подумал он на этот раз уже убежденнее. Пусть одни народы идут за Христом, другие – за Мухаммадом, третьи – за Яхве, четвертые… Все они убеждены, что только они люди, а остальные – лишь скот для их телег и мясо для их собак. А с такими убеждениями как прожить без пролития крови? Росы тоже знают, с какого конца браться за мечи. Но никогда не скажут, что они – люди, а другие нет. Этим как раз и могут привлечь сердца! И у Руси может быть то великое будущее, которое сами себе перечеркнули другие народы.

А может и не быть.