Погодь малость, сейчас принесут поесть.

Блуд с неудовольствием отвел взгляд от вспыхнувшего гордостью Кременя:

– Ярополк готов сдаться. Уже кошек и собак пожрали, воробьев и ворон бьем…

– Птичек-то пошто обижать? – удивился Владимир насмешливо.

– Жрать-то надобно.

– Так сдавайтесь, – ухмыльнулся Владимир. – Будет вам жратаньки.

Блуд сказал устало:

– На твою милость?

– А почему нет?

– На это не пойдут. Ни Ярополк, ни его дружина. Княже, с Ярополком дружина великого Святослава! Ее никто не побеждал, даже ромейский император Цимихсий заключил мир, снабдил продовольствием и с почетом проводил до самой границы! Тебе пока помогают боги…

Владимир сказал грубо:

– Боги помогают сильным. А слабых да ленивых они просто ненавидят. Только и ждут случая, чтобы зничтожить!

Блуд покачал головой:

– Значит, не хочешь говорить о мире?

Из двух дверей пошли рядами гридни, держа на широченных подносах, похожих на щиты для пеших, роскошные блюда. Комната наполнилась запахами жареного мяса, печеного и вареного, в широких супницах ставили густую наваристую уху, на широких подносах – жареных лебедей, перепелов. Владимир улыбался, глядя на исхудавшего боярина. Как ни крепится, а голодный блеск в глазах говорит сам за себя…

Ели в молчании. Владимир трапезовал неспешно, чтобы дать Блуду поесть вволю. Тот пробовал есть степенно, но вскоре хватал с подносов обеими руками, на зубах трещали кости, он глотал их тоже, а голодный блеск все не гас.

Когда принесли хмельной мед, Владимир сказал сыто:

– Сам видишь, когда так едим и пьем, то на рожон лезть неохота. Это вам уже все одно. А мы сами хотим мира… Но мои условия мира могут вам показаться… твердоватыми, как это мясо.

Блуд дышал тяжело, пояс распустил весь, еда едва не лезла из ушей.

– Не покажется, княже. Да и мясо вовсе не жесткое, зря винишь повара. Ярополк готов сдаться на твой суд. Просил лишь не зверствовать над его дружиной. Воины исполняли его волю. Да и Родень просит не разорять.

Кремень сказал предостерегающе:

– Там есть такие, кого стоит повесить прямо на городских воротах!

Владимир похлопал его по плечу, успокаивая, а Блуду сказал легко:

– Сам знаешь, эти условия приму. Зачем мстить дружине, если она станет моей? А Родень – крепость, защита от Степи. Последний дурень я бы был, причини ей вред! А вас не дурень сюда загнал, так ведь?

– Не дурень, – согласился Блуд. Он оглянулся по сторонам, сказал, понизив голос: – Но тебе здорово помогли. Не так ли, княже?

Владимир ухмыльнулся:

– Не ты один.

Глаза Блуда из сытых и масленых стали острыми.

– То-то я чувствовал еще чью-то руку…

– И не одну, верно?

– А кто был… еще?

Вместо ответа Владимир повернулся к Кременю:

– Кликни, чтобы теперь принесли и вина! Да хмельного меда не забудь еще кувшин. У воеводы пересохло горло, да и нам не мешает обмыть окончание войны. Кабанчика сожрали, теперь сожрем и Родень.