– Прекрасна, – согласился я с некоторым сомнением, – но держится она как-то странно.
– Разве? – удивился Тертуллиус. Встревожился. – А что не так?
Я замялся, не зная, как объяснить, что даже во времена моих родителей не только девы, но даже замужние женщины не выказывали страсти, это было неприлично, а лежали, как колоды, это считалось добродетелью. А уж девы и подавно могли только бросить взгляд украдкой, слегка зардеться, но только слегка, а уж так дышать и двигаться не могли позволить даже женщины в борделях.
Он внимательно смотрел на меня, наконец хлопнул себя по лбу:
– А, ну конечно же!.. Простите, но в этот мир проходят все больше новых творцов, которые не обременяют себя знаниями.
Не обременяют себя знаниями вообще, подумал я рассерженно. Они еще смутно понимают, что в средние века не было телевизоров и компьютеров, а вот насчет велосипедов уже не уверены, а уж про мораль твердо знают, что она не меняется с пещерных времен.
Куцелий, который то стоял позади смирный, как суслик, то украдкой подавал какие-то знаки, вышел из- за спины учителя и бережно взял меня за браслет на запястье:
– Доблестный Варвар… э-э… Рагнармир! Конь у тебя уже есть. Пойдем, выберем меч. Я покажу тебе та- а-а-акие оружейные палаты…
Когда мы, провожаемые взглядами учеников магов, выходили в коридор, я услышал облегченный вздох Тертуллиуса.
ГЛАВА 4
Длинный коридор уходил в туманную даль. Яркие светильники по обеим сторонам постепенно меркли и становились похожи на дряхлых светляков. Под ногами мягко пружинил толстый ковер кроваво-теплого цвета, звуки глохли, а поперечные балки шли через каждые три шага, и везде висели вниз головой гроздья крупных, как кабаны, летучих мышей. Даже от слабоватых светильников брезгливо закрывались плащами крыльев, но когда видели мое приближение, их выпуклые глаза наливались красным и вспыхивали нечеловеческой злобой.
Куцелий даже спину распрямил, здесь как рыба в воде, а я, напротив, сгибал спину и шел чуть ли не на полусогнутых, ибо эти твари почти доставали острыми мордами мои золотые волосы, я чувствовал их смрадное дыхание.
– А зачем ее вообще перевозить? – спросил я враждебно в сгорбленную спину.
Маг оглянулся, бледный и сгорбленный, как я недавно, в глазах на миг промелькнуло хитрое выражение, но ответил преувеличенно почтительно:
– Ну… возникли некоторые обстоятельства. Я думал, доблестнейшему воину это неинтересно. Но если он изволит…
– Не изволю, – сказал я поспешно.
– А то я могу, – предложил он мстительно. – Со всеми подробностями!
Я вскинул могучую длань. Кончики пальцев ощутили за плечом шероховатую поверхность рукояти меча. Глаза как в перекрестие прицела поймали его широкий лоб. Я мысленно провел линию сверху вниз, делая поправку на холодное оружие.
Маг побледнел, с трудом растянул губы в примирительной улыбке:
– Все-все! Против такого изящного аргумента в самом деле как-то неловко с примитивной алгеброй… Прошу, вот дверь. Осторожно…
Я насторожился, рука снова потянулась к мечу:
– Что, ловушки?
– Нет, порожек…
Это был целый зал, стены тоже уходили в бесконечность, на стенах висели мечи, топоры, секиры, бердыши, булавы, палицы, алебарды, бумеранги, колья и прочее рубящее, колющее, секущее и мозжащее, так что при таком обилии можно стать не только героем, а и богом.
Под стенами громоздились сундуки, скрыни, окованные железом ящики, я догадывался о содержимом, а по всему залу застыли ровными рядами столы с грудами всевозможного оружия.
И еще я догадывался, что за этим залом есть еще зал, где оружие еще круче, а за тем еще и еще просторные помещения, и что настоящий мужчина может здесь провести всю жизнь, в ликовании перебегая от одного стола к другому, хватая и примеряя к руке хорошо сбалансированные мечи, а потом хорошо сбалансированные боевые топоры, а затем хорошо сбалансированные секиры, ятаганы, катаны, хренорезы, кинжалы и спаты, а также всякие так хорошо сбалансированные яуканы.
– Ты куда? – спросил я грозно.
Маг вздрогнул, выступил в тени, где уже начал было растушевываться:
– Но я думал… не мешать герою…
– Пусть мой конь думает, – ответил я мужественным голосом. – У него голова большая. А мужчины не думают!
– Тогда, – сказал он с заминкой, – позволь предложить тебе жемчужину этой коллекции… вот этот трехручный стилет!
– Трех… э-э… трехручный?
– Ну да, – сказал он значительно. – Для его лезвия не существует панциря или кольчуги. Все прободает, как если бы, скажем, истлевшую в битвах рубашку рыцаря. Длинное лезвие позволяет достичь сердца тролля всего с двух ударов!
