втемяшить себе мысль, что никакого доктора Хорунжего не было, что рассказ – вымысел, что я первый, кто проделал это на самом деле.

– Наивность? – пробормотал Никольский.

– Нет! – Старик живо обернулся к нему и даже забежал вперед, чтобы видеть лицо Никольского. – Нет! Наивность тут ни при чем, хотя, сознаюсь, я бываю непрактичен в некоторых житейских вопросах. Все дело в необычайной жизненности рассказа. Главное в этом. Признайтесь, судьба вымышленных Ромео и Джульетты волнует нас больше, чем недавний трагический случай на Бурбонском острове. Помните газетную заметку? Извержение вулкана, жертвы… А если бы эту заметку написал Шекспир?

– Лондон, Беккер-стрит, 109, мистеру Шерлоку Холмсу, – сказал невольно Никольский. – До сих пор идут письма по этому адресу…

– Вот-вот! Все дело в достоверности. Одни пишут знаменитому сыщику письма, другие требуют предать суду Синюю Бороду, а я повторил опыты из ваших рассказов.

– Но ведь они противоречат современной науке!

– Так то современной…

Некоторое время они брели молча. Потом старик мягко коснулся рукава Никольского:

– Все дело в том, что вы не столько писатель…

Увидев, как протестующе дернулся Никольский, старик цепко схватил его за рукав и умоляюще заглянул в лицо:

– Пожалуйста, выслушайте меня, возмущаться будете потом! Иначе я и сам собьюсь. И слушайте внимательно. Вы талантливый футуролог, хотя сами об этом не подозреваете. Да, в первую очередь футуролог, хотя ваших талантов хватило и на литературную сторону дела…

– С детства не терплю математики, – признался Никольский, – а футурология, как я слышал, сплошной лес из социологических исследований, графиков, уравнений, подсчетов…

– Стоп! – сказал старик. Теперь он обрывал его бесцеремонно, а Никольский безвольно подчинялся бурному натиску. – У футурологии много методов заглядывать в будущее. Вы слышали, вероятно, лишь о самых распространенных. Много сейчас машин? В будущем будет еще больше. Крупные они? В грядущем станут еще крупнее. Это метод экстраполяции, самый простейший и, следовательно, самый распространенный метод. Между нами говоря, ерундовый метод. Годный лишь на ближайшее будущее. Есть еще метод постройки моделей. А вы пользуетесь самым трудным и наименее изученным методом – интуитивным. Что в тот момент происходит в вашем мозгу, вы и сами не в состоянии проследить. А налицо великолепный результат!

Они подошли к маленькому невзрачному домику. Старик остановился, похлопал себя по отвислым карманам, потом близоруко нагнулся, разыскивая замочную скважину.

– И вы стали писать фантастику, – бормотал он невнятно, тыкая ключом в дырочку. – Естественная подсознательная реакция. Доказать расчетами невозможно, а поведать миру необходимо. Как быть? И вот, к счастью, есть еще такая отрасль литературы, как фантастика…

Он распахнул отчаянно завизжавшую дверь, сделал гостеприимный жест: дескать, проходите, чем богаты, тем и рады, потом спохватился и шмыгнул первым. Никольский слышал, как он убирает с дороги что-то тяжелое.

Донельзя потрясенный всем услышанным, он машинально прошел в квартиру этого алхимика ХХ века и сел на пыльный стул. Комнат было две. Первая представляла помесь мастерской с лабораторией, вторая – библиотеку. Книг было великое множество. И отечественных, и зарубежных авторов на нескольких языках.

– Фантастика… – сказал Черняк очень мягко, перехватив взгляд Никольского. – Моя сила, моя слабость… Ни одна библиотека города не имеет столько наименований. С материальной стороны приобрести столько книг вовсе не трудно. А вот собрать все…

На его сухих губах блуждала слабая улыбка, даже глаза прикрыл на мгновение от удовольствия. Видимо, вспоминал выгодный обмен или крах коллекционера-соперника.

Но Никольский жаждал испить чашу до дна. Он спросил:

– И как вы теперь, когда… не спите?

– Не жалуюсь, – ответил старик коротко. – Вам обязан. Но иногда бессонными ночами подумываю, что было бы полезнее, если бы вы сочиняли нормальные космические боевики в стиле лошадиной оперы. Ну там, похищение мутантами блондинок на звездолете, железные диктаторы, галактические вампиры, кибернетика и ниндзя… Захватывающе, лихо! Читатель в диком восторге, хотя и знает, что все это бред собачий и ничего подобного не будет. Вы меня понимаете? Есть вероятность, что вы можете наткнуться на опасную идею. И кто-то, а я не думаю, что только на меня ваши рассказы так подействовали, так вот, кто-то может попытаться осуществить.

Никольский почувствовал, что его охватывает озноб. Все, что говорил старик, было чудовищно, но вместе с тем реально.

– Над чем вы работаете сейчас? – вдруг снова спросил старик.

Никольский сжался. А вдруг и в самом деле?..

– Проблема возрастания мощи, – ответил он послушно, словно школьник в кабинете директора. – Я занимаюсь проблемой возрастания мощи отдельного человека. Для сравнения можно представить, например, древнего грека, который обиделся на весь мир и решил ему отомстить. Что он в максимуме способен сделать? Зарубить мечом или топором несколько человек, прежде чем горожане опомнятся и зарубят его самого. А вот пулеметчик начала века уже мог отправить в рай или ад несколько десятков царей природы. Теперь обратите внимание на самолет с атомной бомбой. Разгневанный пилот способен ввергнуть в небытие целый город. А трехступенчатая термоядерная ракета порядка трех-четырех беватон? Она сотрет с Земли целый континент. А вот недавно в печать просочились сведения о вольфрамовой бомбе. Одна штучка способна превратить земной шар в обугленную головешку. И так далее. Все это этапы того, что может натворить один человек.

На лице старика застыл ужас. Он порывался что-то сказать, но превозмог себя и кивнул Никольскому, чтобы тот продолжал.