– А если она, – спросил Женька, – и любить перестанет?

Тролль пожал плечами. Сквозь полумрак, словно молния, сверкнули ровные белые зубы.

– Спой лучше свою песню! – сказал он.

Женька напряженно наморщил лоб. При чем тут песня? Тут не до песен, когда твое существование висит на ниточке. И вдруг понял, о чем говорит Тролль. «Лучше в море быть утопимому…» Да-а. Если это в самом деле так, то понятно, почему иные предпочитают быть растерзанными зверьем. Будь это в Колизее или на дальней планете. Ромео с изменившей ему Джульеттой, Тахир без Зухры, Меджнун, разлученный навек со своей Лейлой… Тристан, чья Изольда вдруг перенесла бы любовь и верность на короля Марка, своего мужа… Нет уж, он ни за что никогда не влюбится! Разве что в эти черные глубины космоса с далекими звездами.

Вдруг Тролль отделился от стены и уверенными шагами пересек каюту по направлению к пульту. Лицо его прояснилось.

– Что же вы приуныли? – сказал он весело. – Эх вы! Детективы! Агент инозвездной цивилизации! Надо же такое придумать. Нет, мои дорогие друзья… Это было бы слишком просто.

Он положил стальные ладони на пульт, и сразу загудели двигатели. Корабль-разведчик ринулся в пространство.

Ракета-зонд донесла о наличии разумных существ на четвертой планете Телекана. Макивчук, Ян и Женька понабивали себе шишки, стукаясь головами, когда рассматривали крошечную фотографию примитивных построек.

Не спрашивая разрешения командира, Ян сразу же изменил курс и бросил корабль к планете. Макивчук посмотрел на его широкую спину с немалым сомнением, на которое имел основания. Три дня назад Ян сильно расшиб себе голову и руку, когда на третьей планете сверзился вверх тормашками со скалы на камни, а оттуда в глубокую расщелину, чтобы успеть оттащить Женьку от потока наступающей лавы. Юный разведчик вообразил, вероятно, что находится в иллюзионе Центрального парка и, раскрыв рот от восторга, созерцал приближающийся огненный вал. Возможно, даже сочинял стихи. Когда позади него разверзлась трещина размером с Дарьяльское ущелье, то Женька, конечно же, угодил в нее.

Ян проявил тогда чудеса ловкости и отваги, а выбравшись со злополучным поэтом наверх, увидел, что лава ушла в сторону.

В результате они имели нагоняй от Макивчука за ротозейство, а скафандры стали алыми, их запорошило пыльцой так и несобранных цветов, за которыми карабкались к жерлу вулкана. Макивчук, большой любитель латыни, назвал эти цветы дециллионусами: к тому времени у него уже иссякла фантазия и приходилось вводить в бой числительные.

Их прижало к стене: Ян ввел корабль в верхние слои атмосферы и закрутил спираль вокруг планеты. Очень крутую спираль. Макивчук придирчиво оглядел товарищей и махнул рукой. Дебаты разводить не приходилось, одно из преимуществ малого экипажа – быстро принимаются решения. Ян и Женька считают себя отдохнувшими, он вообще не выходил из корабля – трижды проклятая обязанность капитана, значит, не стоит затягивать встречу с братьями по разуму. К тому же Яна не зря называют железным, а Женька… что ж, у молодежи силы восстанавливаются быстро.

Сразу же после посадки Ян и Женька бросились в переходной шлюз. Там висели три легких скафандра и три с повышенной защитой. Условия на планете почти соответствовали среднему поясу Земли и можно было бы ограничиться простым респиратором, но ведь предстояла встреча с разумом…

Ян натянул на себя непробиваемую нейтридную ткань. Одевался он медленно, словно нехотя, но затратил на этот несложный процесс втрое меньше времени, чем Женька. Макивчук, ворча без всякой причины, открыл им попеременно все люки в длинном коридоре. Женька помчался вперед, лишь на трапе Ян придержал, огляделся, весь как сжатая пружина, отпустил курсанта первым – для того еще важно первым ступить на незнакомую планету.

А потом они двинулись к замеченному поселку. Навстречу на окраину селения начали сбегаться жители. Ян подумал с немалым удивлением, насколько же все похоже: словно приехал на побывку в свое маленькое село, где прошло детство.

– Гуманоиды! – в восторге прошептал Женька. – Вот это удача!

– Какая удача? – ответил Ян шепотом. – Лучше бы разумные крокодилы…

– Почему?

– Не такие кровожадные…

Местные жители были низкорослым народом. В первую очередь космонавты невольно обратили внимание на громадный, в половину лица нос. Больше ничего особенно рассмотреть не успели: жители внезапно заволновались, ряды их колыхнулись, и вдруг все попятились, а потом и вовсе обратились в бегство.

Ян и Женька застыли, будто вмороженные в глыбу льда. Любые неожиданности контакта, любые выверты и причуды – о каких только случаях не узнали на лекциях, а еще больше – от бывалых звездолетчиков, но чтобы вот так сразу…

– Это тебя испугались, – предположил Тролль.

– Почему меня?

– Решили, что стихи читать будешь.

– Ян, тебе все шуточки…

– А что еще остается? Надо возвращаться…

– Ян… Давай чуточку пройдем еще. Смотри, какие носы! Длиннее даже, чем у тебя нижняя челюсть. Значит, они мир воспринимают больше запахами, чем зрением или звуками.

– Ну и что? У меня Бобик так воспринимает… И ничего, от меня не прячется. Даже тебя переносит.