Кто? — вспыхнули глаза зелеными огнями.

Скажу, если ты мне поможешь.

А в чем?

Заставь Пузыря вернуть то, что украл он у меня вместе с Чирием. И я тебе открою секрет.

Что у тебя украли?

Митька перечислил все.

Не знаю, вернут иль нет. Давно это было. Деньги, конечно, спустили. Барахло, какое сами износили, другое загнали. И только документы… Но даром они их не отдадут даже мне.

Разве даром? Я ж тебе имя назову! Но только документы — мало!

Хотя бы их взять, — задумалась Катька.

Нет! Этого мало!

Тогда иди в жопу! — вспыхнула девчонка и собралась уйти.

Дура! Ты снимешь навар с мокрушника! Еще какой жирный! И станешь дышать с кайфом! Свалишь с бомжей навсегда!

Навар с мокроты? Ты что? Крыша поехала? Ведь урыли моего пахана! Про какой навар ботаешь? — изумилась Катька.

Про обычный! Мокрушник отбашлять может. Причем кучеряво! Чтоб ты не засветила. На том разбежитесь. Кому — «бабки», другому — воля. Если Пузыря не сфалуешь, сама мне отвалишь от навара! Я не гордый! Все не прошу. Только часть от тех, какие стыздили у меня твои кенты! Только за ксивы не могу вякнуть имя. Это все равно, что на халяву.

Ну и падла! — трясло Катьку.

Не станешь же ты мокрить за пахана? Его едино не поднять этим. Да и глупо. А башли — это вещь! Сорвешь свое и просеришь память. На кой тебе мстить? Тряхни, чтоб самой тепло стало.

Завтра возникни, трехну, как с тобой поладим! — выскочила из зарослей и помчалась к дому без оглядки.

Баланда пошел в город. Он понял, Катька не постоит за ценой, чтобы узнать, кто убил отца?

«Уж я назначу цену!» — ликует Митька заранее, копаясь в мусорном контейнере. Он набил полные карманы объедками. Средь них даже куски жареной рыбы попались. Только хотел их сожрать, присел рядом, какой-то кот на голову сиганул, выхватил кусок рыбы прямо из руки и тут же убежал.

Ну, лярва! — осерчал Митька на кошачьего бомжа и увидел Шныря, выходившего из подъезда дома.

Баланда кинулся навстречу как к родному. Запричитал, загнусавил, что три дня не жравши мается. Тот, порывшись в карманах, достал червонец, отдал и попросил больше не караулить его возле дома.

Баланда пообещал ему это, но, глянув в спину уходящему, злорадно подумал: «Много б ты отдал за мое молчанье! А ить ежли назову завтра имя твоей полюбовницы, пацаны с нее не только башли, саму душу вытащат. Это как пить дать. Они ничего не оставляют. Уж коль берут, так все! Сам так говорил. Вот и отыграются… И на твоей шкуре. А то ишь! Мало ему бабы! Еще и полюбовницу имеет! Вот как тряхнут ее! Потом прижмут. И ты волком взвоешь! Допрет, каково мне пришлось. Посмотрю, кого защищать станешь?».

Баланда еле дотерпел до утра. И с рассветом помчался к Катьке. Стукнул калиткой, потом в окно. Девчонка вышла на крыльцо босиком. Видно, поторопился Митька, разбудил.

Ну, что решила? — забыл поздороваться с Дикой Кошкой.

Твои ксивы у меня! Другого нет. Только это!

Мало! — сделал вид, что обиделся, и собрался

уйти.

Сколько хочешь? — услышал в спину.

Митька подумал, потом выпалил:

Десять штук!

Не подавишься?

Добавишь еще пятак, когда уроешь!

С тебя пятака хватит! По горло! А коли жидко, отваливай!

Ладно. Тащи это! И хиляй за хазу! Вякну обещанное!

Получив документы и деньги, спрятал их за пазуху дрожащими руками: не верилось в собственное счастье. Как мучительно долго шел он к этому дню! Как

часто терял надежду вернуть свое. И все же получил, вырвал! Какое это счастье!

Он выборочно проверил купюры из пачки. Настоящие, не туфта. И, нагнувшись к самому уху девчонки, чтоб даже трава не услышала, прошептал имя. Катька побледнела. Эту бабу она знала… Митька рассказал все, что слышал о смерти Чикина.

Катька не уронила ни одной слезы. Лишь пальцы рук хрустели, да холодный пот лил по вискам.

Ну, вот и все! — поднялся Митька, давая знать, что к сказанному ничего не добавит. Катька молча ушла в дом.

«Вот дурак! А с чего это я собрался линять отсюда? Лучше подожду, чем все закончится? Коль замокрят Тамарку, сдерну с пацанов за молчанье. А коли навар снимут, стребую свою долю», — решил Митька и, вернувшись на свалку, спрятал деньги и документы в своей хижине так, что никто чужой не смог бы их найти.

Баланда твердо решил дождаться своего часа и, получив деньги дополнительно, свалить в глухую деревеньку, пригреться там под толстым боком молодящейся бездетной вдовы и жить, погоняя бабу, до ее и своей старости, не набивая мозолей на душе и на руках.

«Надо такую присмотреть, у какой и дом, и хозяйство, и сама пышным цветом цвели. Чтоб корова, свиньи и хозяйка одного размера были, а куры яйцами просирались. Чтоб дом был из кирпича с трех комнат, и колодец во дворе при палисаднике в цветах. И сад… Большой и ухоженный, как и дом, чтоб душу и сердце радовал, да и в живот с него можно было б натолкать всякого».

Митька даже обдумал, как появится в деревне.

Три дня носился Митька от кладбища к кладбищу. Ему не везло: то бабу хоронили, то старуху иль ребенка. Под конец пятого дня привезли мужика. В его костюм пятерых Митек можно было бы затолкать, и при том у каждого свое спальное место сыскалось бы.

«Тьфу, черт! Как не везет!» — досадовал человек, поминая покойника вместе с родственниками. Хотел уйти с кладбища, но во время приметил, как возле ограды остановился автобус. Всего трое родственников сопровождали гроб, а в нем ну прямо то, что надо. Митька чуть в пляс не пустился на радостях, но во время вспомнил, где находится. Ему так хотелось вытряхнуть дохлого старикана из нового темно-синего костюма и голубой рубахи, снять с него блескучие туфли и носки, надеть все это на себя, а покойнику отдать своим лохмотья. Ему, мертвому, какая разница, что на нем сгниет? Зато живому Митьке еще как бы пригодилось!

Баланда еле дождался, пока могилу забросают землей, и подошел к вдове, седенькой, подслеповатой бабке, какую держали под руки двое соседей.

Вещи мужа купить хотите? Ну что ж, забирайте! Мне они не нужны. Только вот собрать их надо все в кучу. Сколько запрошу? Договоримся, — назвала адрес.

На следующий день Митька пришел. Ему отдали все, что имел старик. Тут были плащи и пальто, куртки и костюмы, рубахи и свитеры. Одной обуви целый мешок. Митька разжалобил старуху, и та отдала ему все почти даром, за символическую сумму. Баланда не верил в собственное счастье!

«Кончилась непруха! Пришло везенье! Теперь задышу! Жаль, что раньше не додумался до такого. Давно бы все погосты и морги обшмонал. Там в натуру мог примериться, лег о бок с покойным и смотри, подойдет его одежа иль нет?» — переоделся сразу, едва затащил барахло в свою лачугу.

Принаряженного его не узнали вечером бомжи у костров. Удивились сообразительности Баланды. Хва

А от чего умер тот дед?

Хрен его знает. Я не спрашивал. Да и какое дело до того? — отмахнулся Митька.

А вдруг заразный?