Увы! — развел руками Харитон. — Пусто! В результате длительных поисков обнаружен только один тип в Центральной Африке, практически сумасшедший. Порядочные покойники с ним дела иметь не могут.

— Плевать мне на негра!

— Совершенно справедливо, тем более что абориген глухонемой.

— Плохо работаешь! Как службу несешь? — злился Борис.

— Извините, ваше ублюдочное высочество! — издевательски склонился в поклоне Харитон Романович.

— Напрашиваешься?

— Отнюдь! — Старикашка поднял руки вверх. — Ты привел Скробова? — Опустил руки и потер в предвкушении. — Где он?

— Будет тебе сейчас очная ставка!

Борис вышел из кабинета, заглянул в гостиную, позвал Антона.

Они вместе вернулись в кабинет. Там никого не было.

— Ты где? — позвал Борис Харитона Романовича.

— Перед вами, — удивленно отозвался Антон, решив, что ББГ к нему обращается.

— Харитон, сучий потрох! Выходи!

Антон с интересом наблюдал, как ББГ матерился, звал какого-то «трупа недорезанного», багровел и брызгал слюной.

Борис захлебнулся ругательствами. Неужели опростоволосился? Дурака сыграл? Он повернулся к Антону с перекошенным от гнева лицом:

— Ты! Слизняк! Очки мне втирал! Ты покойников оживших не видел!

— Никогда не утверждал обратного, — напомнил Борис.

— Ясно! Пошел вон!

В глазах ББГ Антон отчетливо прочитал свой смертный приговор. То, что Горлохватов общается с покойниками, не удивило и не испугало Антона. Сам такой. Другое дело — стремление Горлохватова уничтожить всех, посвященных в его тайну.

«Признаем: желание естественное, но для меня совершенно неприемлемое. Не хочу быть раздавленным, как мошка, а потом являться к плохому дяде ББГ и упрекать: за что вы меня прикончили!»

— Борис Борисович! Давайте поговорим спокойно, — предложил Антон.

— Мне не о чем с тобой разговаривать. Убирайся!

— Ошибаетесь!

Антон без приглашения уселся на стул, Борис продолжал стоять.

— В ногах правды нет, — заметил Антон. — Поверьте, мне очень трудно сделать следующее чистосердечное признание, но некоторые обстоятельства заставляют. Да, грешен, я общался с покойниками.

— Врешь! Шкуру спасаешь.

— Не без того. Борис Борисович, я уполномочен передать вам привет от вашей умершей жены Лоры, простите, не знаю отчества.

— Врешь! — автоматически повторил Борис и рухнул в кресло.

— В качестве доказательства она просила напомнить о самом трогательном моменте… извините, деталей не помню, но что-то про больницу, воспаление легких, вы туда проникли в белом халате, уцепились за спинку кровати… и… считали — это практически цитата, дословно — таблицу умножения озвучивали. Вижу по вашему лицу, вам понятно, о чем речь.

— Когда? — просипел Борис. — Когда ты ее видел?

— Не далее как вчера.

— А сегодня Харитона не сумел?

— Увы! — развел рукам Антон. — Лора…

— Лариса Васильевна! — перебил Борис, внутренне поразившись тому, что никогда полного имени Лоры не произносилось… не дожила…

— Лариса Васильевна, — послушно подхватил Антон, — меня предупредила, что в связи с некоторыми событиями в моей жизни…

— Плевал я на твои события!

«Что меня полностью устраивает», — мысленно ответил Антон и продолжал:

— Чудесный дар мой растаял. Сгинул как сон, как утренний туман. Не скрою, сему факту я только рад. Поэтому вынужден отклонить ваше предложение о сотрудничестве, но…

— Что еще говорила Лора… Как она… вообще?

— Было темно, она попросила света не зажигать. Сказала, что в больничном халате и живот после родов не опал…

Антон впервые увидел в Горлохватове что-то нормальное, человеческое, слабость и страдание. Но времени на сочувствие у Антона не было, нужно развивать успех.

— Лариса Васильевна просила передать. Это вашей дочери касается.

— Что? — Глаза ББГ, секунду назад потерянные и печальные, вновь смотрели настороженно, прямо, жестко. — Что она просила?

— Катя… Я правильно помню, вашу дочь зовут Катя?

— Да.

— Она заслуживает лучшей участи, чем вы ей предрекаете. Дворцы, бриллианты и скотный двор не могут сделать счастливой нормальную девушку.

— Лора так и сказала?

— Только передаю ее слова, — врал Антон.

Он воспользовался ситуацией и от имени умершей Катиной мамы в пух и прах разбил хрустальный колпак, которым папа окружил девушку. Антон давил на то, что у Кати должно быть свое женское счастье, избранник, семья, дети, желательно много детей…

Борис ловил каждое слово, но плохо понимал смысл. Лора недовольна! Он так старался! Жизнь положил! А теперь оказывается, коту под хвост его усилия, отдавай Катю какому-нибудь прощелыге, который будет девочку…

— И что касается моей скромной персоны, — не забыл упомянуть Антон, — ваша жена убедительно просила не пороть горячку, не ломать дров, не совершать жестоких поступков. Кто знает, как жизнь повернется. С вашего позволения, откланиваюсь?

Борис не ответил. Антон поднялся и вышел из комнаты. Не чаял, что так легко сумеет вырваться из лап Горлохватова, повезло. Удав разнюнился и ослабил хватку.

Год назад Борису удаляли жировик на руке. Хирург сделал местную анестезию, предплечье омертвело, потеряло чувствительность. Теперь у него было такое ощущение, что заморозили все тело. Нервы отключились, вгоняй в него иголки, режь на куски — не почувствует. Только в голове болезненная пульсация: Лора недовольна, Лора обижается!

— Долго будешь истуканом сидеть? Десять минут в отключке! — донесся до Бориса голос Харитона Романовича, неизвестно когда и откуда появившегося.

— Ты слышал? — спросил Борис.

— Да. Ну и что? — пожал плечами старикашка.

— Он, Скробов, действительно мог видеться с покойниками. Это факт!

— Это факт истории, которая не должна нас заботить. Сейчас очень ответственный момент с землеотводами. Прошляпим — серьезно пострадает бизнес.

Харитон Романович, вначале крайне заинтересовавшийся Скробовым, теперь выказывал полнейшее к молодому человеку равнодушие. А Бориса в эту минуту бизнес не заботил.

— Что могло случиться со Скробовым, отчего он утратил свой дар?

— Откуда я знаю? Мог бы и сам спросить, Скробов готов был ответить. В каждом человеке есть художественные задатки, но не все становятся поэтами или живописцами. Даром внушения обладают многие, но не все превращаются в гипнотизеров.

— Не уходи в сторону.