наращенного борта находилась багажная секция, обрамленная металлической сеткой. Внутри – коробки с боеприпасами. У противоположного борта, где занял позицию Кок, такой же отсек с петельными замками и двумя канистрами с бензином.
Оба американца были в касках с маскировочной сеткой. Чернокожий пулеметчик носил очки и, несмотря на грозное оружие в руках, виделся беззащитным. Особенно в те моменты, когда распрямлялся и всматривался вдаль. В паре шагов от него затаилась смерть, заключенная в матовый клинок десантного ножа.
Джеб не испытывал жалости к противнику. У него в руках было оружие; и каждый раз, когда его рука касалась автомата или ножа, он испытывал ни с чем не сравнимое чувство превосходства, желание нажать на спусковой крючок или немедленно пустить в ход стальной клинок – эту очищающую силу, дающую настоящему профессионалу право убить человека. Этому нельзя научить, разве что возбудить боевой инстинкт. Нет этого острого чувства – значит, ты не воин.
И еще одно чувство – товарища, напарника. Который повторяет твои движения, а ты – его.
Джеб и Кок, отдышавшись у заднего борта джипа, одновременно двинулись вперед. Шаг – и Блинков сделал короткую остановку, поравнявшись с горловиной бензобака. Под ногами жесткие проплешины, сухие корки, свободные от сгоревшей на солнце травы. Слышно дыхание солдата, в очередной раз откинувшегося от пулеметного станка.
Пора.
Блинков крепче сжал рукоятку ножа и привстал за спиной американца. Еще одно движение, и, найдя опору на подножке, Джеб поднялся во весь рост. Странное мимолетное ощущение коснулось его: он был на голову выше противника, невидимой и неслышимой тенью, ставшей за его спиной.
Левой рукой он закрыл солдату рот и резко потянул его на себя, запрокидывая ему голову. Коротким движением правой руки, вооруженной ножом, перерезал ему горло. И держал его до тех пор, пока тот не перестал мелко перебирать ногами по серой обивке сиденья.
Кок отработал аналогичным приемом и уже стаскивал тело американца на песок.
Блинков не мешкая занял место за пулеметом и посмотрел поверх ствольной коробки на основную группу солдат. Они не изменили положений, лежали, взяв автоматические карабины на изготовку, ногами к противнику.
Все тихо. Экстренных мер принимать не пришлось. И Джеб отпустил рукоятку пулемета.
«Пошел, Кок!» – сержант дал отмашку товарищу и пополз вслед за ним. Кокарев, прихватив свой автомат, подбирался к американцам справа, делая короткие перебежки. Джеб шел по центру. Последние пять метров преодолел по-пластунски и залег в десяти шагах.
Пауза, во время которой Блинков представил себя за пулеметным станком – как бы отреагировали американцы на пулеметный огонь со своей машины? Жаль, нельзя шуметь.
Он отсчитал до трех и поднялся на колено. Массивный глушитель «калаша» уставился в спину крайнему американцу. Джеб придавил спусковой крючок, израсходовав половину магазина, медленно смещая ствол вправо и по ходу корректируя огонь. Кок тоже встал на колено и отработал короткими очередями. Бил прицельно и не спеша, чувствуя приятную боль в плече от отдачи оружия и видя работу Джеба: сержант повел ствол в обратную сторону, прошивая и песок, и тех, кто вскочил и кто корчился на нем от огнестрельных ранений.
Кокарев первым заметил своих. Бросив взгляд влево, он увидел перебегающие через дорогу фигуры.
– А вот и чапаевцы, – прокомментировал Николай.
Дальше случилось то, чего Блинков опасался больше всего.
…В обрез, в обрез, часто повторял про себя сержант. Четко сработали? Нет. Просто уложились в отведенное время. Дорога и правый склон холма стали быстро светлеть. Сколько армейских машин мчится сюда, две-три? Где произошел прокол? Сухие шлепки из бесшумного оружия невозможно услышать и с двадцати метров. Правильно ли поступил лейтенант Ваганов, отдавший приказ уничтожить группу американцев? Тихо сняли, тихо ушли, оставив на песке безмолвные тела. Они на постоянной связи и вдруг замолчали. Это означало преследование уже двух групп российского спецназа. По глубоким следам, оставленным на песке.
И только увидев бойцов Охотника, Джеб понял все. Морпехи еле держались на ногах. Их лица опухли от жары, потрескались от сухого ветра. Они сократили то ничтожное расстояние в сто метров ровно вдвое. Пятьдесят метров для них – цена жизни и смерти. Блинков еще не получил очередного распоряжения, но уже знал его содержание. Он и сам принял бы на себя ответственность, уводя за собой погоню, притворяясь Охотником, на поиски которого были брошены… Два, три, четыре армейских джипа. Больше тридцати американских пехотинцев.
Куда уводить американцев? Просто подальше.
– Кок, прыгай за руль! – крикнул Джеб. – Парни, в машину, быстро!!
Спецназовцы рванули к машине. Кок занял место водителя и тронул джип с места. Рывком, едва не зарывшись колесами в податливом под жесткой коркой песке. Выругался, сбрасывая газ.
Блинков бросил взгляд на металлические канистры с бензином.
– Тормози, Кок!
Убрав автомат за спину, сержант щелкнул петлями на резиновых ремнях-держателях и выбросил канистры на обочину.
– Боишься поджариться, Джеб? – возбужденно крикнул Кокарев, глядя на приближающиеся машины.
– Мне до дембеля два месяца, – повторил за товарищем сержант.
Он занял место за станком пулемета и дал длинную очередь по головному джипу преследователей. Морские пехотинцы добавили огня из автоматов. Четыре огневые точки, четыре стрелка. В суматохе сойдет за восемь. Охотник в полном составе.
